После окончания гражданской войны и иностранной военной интервенции перед молодой Советской Республикой встала задача восстановления народного хозяйства. С чего начать? Каким путем развивать промышленность, поднимать сельское хозяйство?
Ленинская мысль подсказала главное направление — электрификацию страны. «Электрификация на почве советского строя создаст окончательную победу основ коммунизма в нашей стране».
С первых дней Советской власти В. И. Ленин много внимания уделял созданию крупной энергетической базы для народного хозяйства. В марте 1918 года Владимир Ильич ознакомился с проектом строительства Волховской гидроэлектростанции, представленным Г. О. Графтио. В декабре 1918 года он принял одного из крупнейших русских энергетиков А. В. Винтера, впоследствии академика, и поручил ему начать подготовку к строительству Шатурской торфяной электростанции под Москвой. Провожая А. В. Винтера, В. И. Ленин сказал: «Мы будем помогать вам, и вы всегда обращайтесь с просьбами непосредственно ко мне».
В апреле 1918 года В. И. Ленин выступил со статьей «Набросок плана научно-технических работ», в которой предложил Академии наук создать комиссии для составления плана реорганизации промышленности и экономического подъема России. Главное в этом плане, подчеркивал В. И. Ленин, электрификация промышленности и транспорта, применение электричества в земледелии, использование торфа и угля для получения электроэнергии.
А энергетическое хозяйство страны было на три четверти разрушено. Большинство станций было тепловыми и работало на привозном угле или мазуте. До революции в столицу поступал донбасский уголь. Его добыча не была механизирована, а дальняя перевозка еще более удорожала стоимость. И потому экономически выгоднее было расплачиваться валютой за иностранный уголь: ежегодно Россия ввозила из Англии 8 миллионов тонн угля.
Естественно, и строить станции на угле было невыгодно. А промышленная нагрузка возрастала с неимоверной быстротой. За период с 1904 по 1917 год она увеличивалась вдвое за каждые два года. Поэтому Советское правительство стало кардинально решать вопрос энергетической промышленности.
В 1920 году по предложению В. И. Ленина была создана Государственная комиссия по электрификации России (ГОЭЛРО). Комиссия объединила более 200 виднейших ученых и инженеров. Среди них были Г. М. Кржижановский, Г. О. Графтио, М. А. Шателен, А. В. Винтер, Б. Е. Веденеев. В течении нескольких месяцев комиссия разрабатывала первый перспективный план развития экономики Советского государства. В его основе была заложена ленинская идея электрификации.
«Если не перевести Россию,— указывал В. И. Ленин,— на иную технику, более высокую, чем прежде, не может быть речи о восстановлении народного хозяйства и о коммунизме. Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны, ибо без электрификации поднять промышленность невозможно».
По плану ГОЭЛРО, принятому VIII cъездом Cоветов, намечалось построить в течении 10—15 лет 30 электростанций общей мощности 1 миллион 750 тысяч киловатт при годовой выработке 8,8 миллиарда киловатт-часов электроэнергии (в 4 раза больше, чем в 1913 году), объединить в энергосистемы и реконструировать все электростанции в центральных районах страны.
Выполнение этого плана означало коренную реконструкцию народного хозяйства, создание крупной машинной промышленности и механизацию сельского хозяйства на базе электрификации.
На VIII съезде Советов выступил Владимир Ильич. Он назвал план ГОЭЛРО второй программой партии. В памяти поколений сохранились воспоминания об этом историческом дне работы VIII съезда Советов.
После выступления Ильича на трибуну вышел Г. М. Кржижановский, председатель комиссии ГОЭЛРО,
— Прошу осветить карту,— попросил он.
Смолкли голоса, и сотни делегатов оказались в темноте, ибо в обширном зале на короткое время свет был выключен. И вдруг вспыхнула карта. Загорелся огонек Москвы, засверкал Петроград, осветился Север, заиграли огни, идущие на Донбасс, на Кавказ, к водам Севана и Куры.
Вот вспыхнул Урал, и огни побежали на Восток и в Сибирь. А в зале стояла такая тишина, будто он опустил. Кржижановский твердым, уверенным голосом спокойно повторял названия.
На карте делегаты съезда Советов увидели будущее великой стройки, которая только начиналась.
Но мало кто из делегатов знал, что в тот суровый 1920 год осветить эту карту стоило немалых усилий — пришлось на время отключить напряжение на нескольких предприятиях столицы.
Неудивительно, что многие за рубежом воспринимали ленинский план электрификации как несбыточную мечту: в стране разруха, голод, нищета. Но В. И. Ленин прозорливо видел Россию будущего и верил в осуществимость этого плана.
В 1921—1927 годах началось строительство крупных, электростанций. К 1925 году уже был завершен восстановительный период в энергохозяйстве. Мощность станций достигла 1,4 миллиона киловатт. В тот же период на ленинградских заводах впервые было начато освоение производства турбин и генераторов.
В 1922 году были пущены первые агрегаты ленинградской торфяной электростанции («Красный Октябрь» (Уткина заводь). Вступила в строй Каширская ГЭС под Москвой, сжигавшая подмосковный уголь. В 1925 году завершено строительство Шатурской ГЭС.
5 декабря 1926 года состоялось торжественное открытие Волховской гидроэлектростанций.
Из 30 электростанций, намеченных планом ГОЭЛРО, в 1928 году находились в работе или строились 15 и 5 станций проектировались.
Установленная мощность созданных станций со ставила 19 миллиона киловатт, то есть план уже был перевыполнен по мощности.
А выработка электроэнергии возросла по сравнению с 1913 годом в 3,5 раза.
Быстрыми темпами развивалось энергетическое хозяйство Ленинграда, основанное на местных ресурсах — торфе и гидроэнергии. Начала действовать 5-я ГЭС, вступили в строй 1-я и 2-я ГЭС.
1 мая 1932 года, в точно установленный срок, была пущена крупнейшая в Европе гидростанция — Днепрогэс. К концу первой пятилетки (1932 год) мощность всех электростанций страны достигла уже 4,7 миллиона киловатт, они вырабатывали 13,5 миллиарда киловатт-часов электроэнергии.
«Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупный промышленности, только тогда мы победим окончательно»,— писал В. И. Ленин.
Эта мысль вождя воплощалась в жизнь ежедневно, в упорном труде на развернувшихся гигантских стройках.
* * *
Восстановительный период остался позади. В русском языке появились новые слова: «индустриализация», «пятилетка», «электрификация». Начался период бурного развития промышленности, и в этом развитии одно из ведущиx мест принадлежало Ленинграду.
К началу 1930-х годов ленинградские рабочие, инженеры, ученые уже освоили выпуск около 200 новых изделий — машин, станков, приборов, турбин, которых прежде Россия не выпускала. Однако большим тормозом в развить и ленинградской промышленности оказался, недостаток электроэнергии. Мощность всех электростанций системы Ленэнеpro составляла в 1929 году всего 140 тысяч киловатт, что обеспечивало лишь 70 процентов потребности гoрода.
В эксплуатационном управлении Ленэнерго подсчитали, что к началу 1932 года городу понадобится не менее 500 тысяч киловатт электроэнергии, а мощность ленинградских электростанций составит менее 250 тысяч. 3а два года необходимо удвоить мощность электростанций. Чтобы спасти положение, требовалось немедленно ускоренными темпами начать строительство крупной электростанции. Иного выхода не было.
Тревожное положение с электроэнергией серьезно беспокоило Ленинградскую партийную организацию, которую возглавлял Сергей Миронович Киров.
С каждым месяцем вопрос энергоснабжения приобретал все большую остроту,— ведь в Ленинграде вступали в строй все новые предприятия, которым необходима была, электроэнергия...
Вот почему в постановлении пленума областного комитета партии, состоявшегося в ноябре 1929 года, было записано: «...для обеспечения потребностей ленинградской промышленности немедленно требуется приступить к строительству мощной торфоцентрали, о чем решительно поставить вопрос перед ЦК ВКП (б)».
Предложение ленинградцев было принято Центральным Комитетом партии.
Проектный отдел Ленэнерго получил срочное задание — подготовить за 15 дней эскизный проект электро. станции на торфяном массиве мощностью 300 тысяч киловатт.
По положение с добычей торфа тоже было не из легких. По инициативе С. М. Кирова в годы первой пятилетки в Ленинградской области развернулись работы по изысканию полезных ископаемых и местного сырья. Были выявлены колоссальные богатства — железная руда, апатиты, торф, бокситы, нерудные ископаемые, строительные материалы.
Сергея Мироновича можно было видеть на Кольском полуострове, где развернулась разработка хибинских апатитов — ценного сырья для производства суперфосфата. Его видели и на землях, богатых алюминиевым сырьем-бокситами. Нередко бывал С. М. Киров на торфоразработках. Большое будущее предсказывал он торфу, этому самому дешевому топливу.
«Тем, что мы получаем электроэнергию, торф и воду,— говорил он,— мы избавляемся от ввоза в Ленинград каждый день 180 вагонов угля... Мы добьемся снижения стоимости электроэнергии... Миллионов пятнадцать в год мы на этом будем иметь...»
В пятилетнем плане была намечена широкая программы освоения в Ленинградской области торфяных массива и промышленного использования сланцев. Да 2—3 года нужно было увеличить выработку торфа в 4 раза. А это значило — механизировать добычу торфа, создать новые машины для торфоразработок, облегчить труд торфяников.
На территории Ленинградской области имеются огромные запасы торфа. Почти 12 процентов всей ее территории занято торфяными массивами. Но только после Великой Октябрьской социалистической революции развернулись работы по изучению огромных торфяных богатств страны, по увеличению добычи торфа.
В области,— говорил В. И. Ленин,— у нас богатства необъятные, как ни в одной стране в мире».
Для питания будущей электростанции потребуется в год 1,5 миллиона тонн. Значит, станция должна находиться в непосредственной близости от торфоразработoк, должна, кроме того, иметь достаточные запасы воды, хорошие пути сообщения и т. д. Выбор места расположения мощной торфоцентрали оказался нелегкой задачей.
Вначале был подготовлен проект строительства ГРЭС в Малой Вишере. Но скоро от него пришлось отказаться, так как залежи торфа находились от нее в 53 километрах, да и торфяные болота не были подготовлены к разработке. К тому же этот район располагался далеко — в 140 километрах от Ленинграда.
По другому проекту строительство намечалось в районе Назиевских торфяных массивов. Но и этот вариант не удовлетворял важнейшим требованиям. В районе Назии не хватало водных источников для питания котлов, удаленность от Ленинграда была все еще вначительной — 75 километров.
Проектировщики решили строить ГРЭС в районе Синявинских торфоразработок. Выбор места строительства оказался удачным во всех отношениях. В районе будущей стройки — огромные запасы местного топлива, полная обеспеченность водой, удобное сообщение по Неве. Рядом проходит линия электропередач Волховстрой — Ленинград — надежный источник электроэнергии, невдалеке — железная дорога Ленинград — Мга. Наконец, район этот расположен вблизи Ленинграда.
Удачно была выбрана и площадка будущего строительства — в густом сосновом лесу на холмистом берегу Невы, между двумя небольшими селениями. Южнее находился поселок Московская Дубровка, в трех километрах к северу — деревня Марьино.
Высокие 16-метровые холмы словно самой природой были предназначены стать опорами эстакад, по которым будут ходить составы с торфом.
Прибывшие из Ленинграда специалисты наметили контуры будущей стройки, выполнили геодезическую съемку местности, обозначили границы новостройки.
Осенью 1929 года в лесу на берегу Невы появились первые рабочие. Они готовили площадку для строительства.
"КРЫЛЬЯ БАБОЧКИ"
В конце 1929 года в Ленэнерго было создано проектное бюро. Проектирование Дубровской ГРЭС, как ее сразу стали называть (рядом — поселок Московская Дубровка), было поручено группе ленинградских специалистов под руководством талантливого инженера-энергетика Алексея Антоновича Котомина. Правительство утвердило проект электростанции мощностью 300 тысяч киловатт.
Проектные отделы Ленэнерго заполнили молодые, только что закончившие втузы инженеры и техники. Горячо обсуждали они вопросы строительства. Острые споры шли о выборе оборудования — импортного или своего, советского.
Нa новой электростанции по проекту намечалась установка самой совершенной энергетической техники — турбин в 50 тысяч киловатт, мощных котлов с поверхностью нагрева 2500 квадратных метров. На заводах СССР такие котлы и турбины тогда еще не изготовлялись.
Некоторые старые специалисты предлагали основное оборудование заказать иностранным фирмам, как это было принято до тех пор. Ведь советская техника делала только первые шаги, и многим казалось более надежным купить готовые, проверенные в деле турбины, генераторы, котлы. За границу уже были направлены советские инженеры для размещения заказов.
* * *
Имя Алексея Антоновича Котомина было хорошо известно среди энергетиков. По его проекту впервые в Европе были построены в системе Ленэнерго воздушные подстанции и трансформаторы высокого напряжения. Впервые в России А. А. Котомин ввел новые методы прокладки кабеля через водные преграды, внедрил немало ценных изобретений и усовершенствований.
После Октябрьской революции Котомин — член Чрезвычийной комиссии по восстановлению электростанций Петроградской губернии. Деловой, энергичный человек, Алексей Антонович Котомин был одним из участников осуществления плана ГОЭЛРО.
Позади у него немалый опыт — инженер кабельной сети, главный инженер 1-й ГЭС в Ленинграде, а затем всей системы «Электроток». Именно в тот период проявились в нем черты дерзновенного искателя. Под его руководством 6ыл осуществлен смелый проект расширения 5-й ГЭС на 100 тысяч киловатт — по существу, была выстроена новая электростанция по необычной схеме.
Неутомимый дух поиска передавался его коллегам, сотрудникам, всему коллективу. А задача была не из легких: нигде в Европе, да и на других континентах, не строились еще торфяные станции на 300 тысяч киловатт, никто еще подобных проектов не создавал.
Крупнейшая в стране Шатурская ГЭС имела турбины по 24 тысячи киловатт. Учиться было не у кого, Приходилось самим быть первооткрывателями.
Руководство строительством было доверено коллегам А. А. Котомина, опытным инженерам, которые вместе с ним создавали проект расширения 5-й ГЭС, — бывшему руководителю «Энергопроекта» С. Г. Полоцкому, профессору Московского энергетического института В. А, Голубцову и главному инженеру «Донбассэнергостроя» И. Д. Коцу. Это были стойкие, прошедшие большую жизненную школу люди, опытные специалисты.
Вся энергетическая часть проекта была поручена С. Г. Полоцкому. Еще в 1907 году, 17-летним юношей, он вступил в РСДРП, подвергался неоднократным арестам. После Октябрьской революции завершил учебу, стал инженером-энергетиком и впоследствии вырос в крупного специалиста, Полоцкий умел сочетать недюжинные способности энергетика и организующую роль опытного коммуниста.
Немало ярких страниц в биографии и других участников стройки, не только старших, ведущих руководителей, но и молодых. Только начинала свой путь инженера-проектировщика Р. Г. Примакова. Но за ее плечами — боевая молодость. Она познала суровую жизнь и романтику подвига. В годы революции девушка попала в Крым, стала разведчицей, сражалась с бандами белых. Во время подавления кронштадтского мятежа она была заместителем комиссара полка. В 1920 году Примакова вступила в партию. Все та же романтика подвига привела ее на стройку 8-й ГРЭС.
С энтузиазмом трудились инженеры Н. Э. Лемкуль, А. Н. Бадальянц, К. А. Шостак, О. Н. Распопова и другие.
Впервые проектировщикам приходилось иметь дело с крупными объемами: каждый котел поглощает в час 34 тонны торфа, 8 котлов за сутки — почти 7 тысяч тонн, или 650 вагонов.
Нелегко было проектировать будущую станцию, первоначальная мощность которой — 200 тысяч киловатт, то есть две трети всей потребляемой Ленинградом электроэнергии. Еще сложнее было разработать основные принципы технического проекта. Идти по разведанному пути? Повторить проект 5-й ГЭС? Ведь это проще, быстрее. Но Котомин творчески подошел к проектированию Дубровской ГРЭС. Ведь там, на 55-м километре,— своя специфика, особый рельеф местности.
Из проекта расширения 5-й ГЭС был взят лишь вншний принцип компоновки станции по типу «крылья бабочки» — машинный зал в центре между двумя котельными. Одной из особенностей проекта была оригинальная компоновка в здании двух котельных вместо одной — мировая практика такого не знала.
Что это дает? Меньше требуется паропроводов. Достигается наименьший размер здания электростанции на единицу мощности — один из важнейших показателей проектирования. «Крылья бабочки» оказались легкими и удобными, чтобы разместить в них для начала четыре турбины и восемь котлов.
Нигде еще не проектировали до тех пор главное здание электростанции, в котором бы отсутствовали стены, отделяющие машинный зал от котельных. Впервые здесь на подстанциях устанавливались железобетонные опоры.
Наконец, на Дубровской ГРЭС, тоже впервые в мировой практике, монтировались крупнейшие топочные решетки площадью 47 квадратных метров — системы профессора Т. Ф. Макарьева.
О высоком техническом уровне проекта Дубровской ГРЭС говорит тот факт, что иностранные специалисты при сооружении торфяных станций переняли многие новаторские решения проекта «Дубровки» — и принцип поперечного размещения турбогенераторов в машинном зале, и совмещение фундаментов котлов с фундаментами здания, и систему сквозной металлической эстакады для подачи топлива в бункера котлов (по ней движутся составы непосредственно с торфоразработок). Все что было значительным достижением растущей советской энергетики.
* * *
Весной 1930 года А. А. Котомин, В. А. Голубцов и С. Г. Полоцкий побывали в Берлине, где вели переговоры с представителями крупнейших концернов «Симменс-Шуккерт», «Виккерс»,«Метрополь». В. А. Голубцов, кроме того, посетил США и Англию. Там советские специалисты знакомились с продукцией фирм, интересовались энергооборудованием, необходимым для Дубровской ГРЭС. Тогда не был еще решен вопрос — смогут ли отечественные заводы сделать для новой станции все необходимое, да еще высокого качества. А если не сумеют или не успеют к установленным срокам? В таком случае, чтобы не допустить срыва монтажа Дубровской ГРЭС, следовало использовать предложения западных фирм, заинтересованных в продаже своего оборудования.
Проектировщики Дубровской ГРЭС знали, что в «портфеле» Ленинградского Металлического завода — проекты турбогенераторов мощностью 50 тысяч киловатт, что уже начали строиться котлы высокого давления, что заводу «Знамя труда» поручено наладить производство особой стальной арматуры, выдерживающей высокое давление, а другие заводы города взялись за освоение необходимых для энергетики масляных выключателей, подземных кабелей, ртутных выпрямителей, различной высоковольтной аппаратуры.
Молодая, еще не окрепшая промышленность Советской России становилась самостоятельной. Это было нелегко, так как вековая зависимость от иностранного капитала была характерной чертой русской дореволюционной промышленности. Иностранные концерны, в первую очередь английские, бельгийские, германские и шведские, держали в своих руках 90 процентов основного капитала электротехнической, более половины — машиностроительной и четверть — текстильной промышленности. Строительство заводов, освоение новых видов продукции, быстрый рост промышленности — все это явилось как бы rгенеральным сражением за независимость. В ртом сражении мы еще не выиграли, но уже шли в наступление.
Металлический завод становился серьезным конкурентом крупнейшей в мире английской фирмы «Метрополитен-Виккерс». За годы первой пятилетки завод освоил машины, о которых царская Россия не могла и мечтатъ,— турбины в 24 тысячи киловатт. Начали проектировать генераторы мощностью 50 тысяч киловатт. Уже были готовы первые, неизвестные даже за границей, теплофикационные турбины в 12 и 25 тысяч киловатт.
Ориентироваться надо на советскую технику, повторил С. М. Киров. Отвечая иным маловерам, Сергей Миронович говорил, что скоро у нас будут свои генераторы, свои котлы и турбины.
В 1926 году, выступая на открытии Волховской гидроэлектростанции, С. М. Киров призывал принять все меры к тому, чтобы следующие стройки от первого кирпича до самой сложной машины были сделаны в Советском Союзе, советскими рабочими. Он верил в безграничные возможности, силы и способности рабочего класса.
Промышленность Ленинграда набирала силу. Шаг за шагом завоевывала новые высоты и энергетика. И как бы в подтверждение этого пришла короткая телеграмма иа Энергоцентра, положившая конец спорам. Строить Дубровскую ГРЭС решено было на отечественном оборудовании. Заказы для Невдубстроя стали размещаться только на советских заводах.
Небольшой коллектив проектировщиков (их было около 50 человек) завершил сложную работу, продолжавшуюся целый год. Все, кто создавал документацию, решили принять участие в строительстве. В начале 1931 года группа инженеров проектного бюро Ленэнерго уже числилась работниками Дубровской ГРЭС. Они стали руководителями участков, ответственными за ведение строительных и монтажных работ. Они стали жителями строящегося рабочего поселка.
ШЕСТЬ ГОРОДКОВ
Генеральный план поселка энергетиков, подготовленный в начале 1931 года группой проектировщиков Ленэнерго, в том же году был утвержден управлением «Главэнерго» Наркомата тяжелой промышленности СССР.
Перед авторами проекта стояла задача — в максимально короткий срок обеспечить жильем огромный отряд рабочих, которые уже прибывали на стройку.
Сооружать капитальные здания — значило растянуть дело на несколько лет, В распоряжении же строителей были лишь месяцы и дни. Поэтому единственным приемлемым решением было одно — быстрыми темпами возводить временные деревянные дома-бараки.
Однако после завершения строительства в поселке должен остаться обслуживающий персонал электростанции, то есть постоянные жители. Поэтому проектировщики наметили сооружение постоянного жилого фонда. Предполагалось возвести вокруг центральной промышленной площадки шесть групп жилых домов, названных впоследствии городками.
В Первом и Втором городках, расположенных с восточной стороны площадки, уже в 1930 году начали возводить стандартные щитовые и каркасные деревянные дома для временных рабочих. Каждый такой дом площадью более 200 квадратных метров вмещал несколько десятков человек.
Третий городок сооружался на берегу Невы, в лесу, несколько в стороне от центральной площадки. Здесь тоже появились дома временного типа, но проект предусматривал и постоянные — коттеджи для инженерно-технических работников. Поэтому городок стали называть Техническим.
В Четвертом городке, расположенном на берегу Невы, в добротных каменных домах намечали поселить будущих эксплуатационников 8-й ГРЭС и их семьи, здесь планировалось строительство шести четырехэтажных типовых зданий. Этот городок, с его постоянным жилым фондом, стал впоследствии основой будущего города.
Пятый городок по плану должен был застраиваться позднее. Здесь также предполагалось создать жилой фонд постоянного типа, но из деревянных рубленых домов.
Наконец, в Шестом городке, как и в первых двух, планировалось сооружение общежитий-бараков временного типа.
Первыми на стройку пришли жители окрестных деревень — Марьина, Арбузова, Московской Дубровки, Невской Дубровки. Они выполняли черновую работу — вырубали просеки, корчевали пни, расчищали землю. В начале 1930 года на стройке было уже более 200 рабочих. И густом лесу росли штабеля досок, балок, бревен.
Первое, что было построено на расчищенном месте,— здание конторы. Одни оформлялись здесь на работу, другие получали наряды, третьи заходили просто погреться, — ведь наступила зима. Но и в Зимнюю стужу работа не прекращалась. 3а несколько месяцев возле конторы выросли здания столовой и бани.
Люди всё прибывали, их надо было устраивать. Приезжали ив Псковской, Вологодской, Тамбовской, Воронежской областей, стройка привлекала к себе людей. Отдел кадров превратился в главный штаб стройки. К весне 1931 года уже было принято более 1000 человек, и сила эта сказывалась — один за другим поднимались в городках каркасы рубленых домов, выстраивались на опушке леса ряды бараков. Начали вырисовываться контуры будущего поселка.
ЭнциклопедиЯ
