Калевала, Kalevala

«КАЛЕВАЛА», карело-финский национальный эпос. Руны на сюжеты «Калевалы» начали возникать в эпоху разложения родового строя и позднее развились в эпос карельской народности. «Калевала» состоит из сказаний о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калевала ─ певца Вайнямёйнена, кузнеца Ильмаринена и др. «Калевала» отличается высокими художественными достоинствами. Эпос составлен из рун Э. Лёнротом и опубликован им в 1835; переведён на многие языки мира.

«КАЛЕВАЛА», карело-финский эпос о подвигах и приключениях героев сказочной страны Калева. Составлен из народных песен (рун) финским поэтом и фольклористом Э. Лёнротом; опубликован в 1835 и 1849.

КАЛЕВАЛА, поселок городского типа, райцентр в Карельской АССР. Лесная промышленность.

150-летие первого издания карело-финского эпоса "Калевала".
ПОЧТА СССР. 1985

КАЛЕВАЛА // Большая российская энциклопедия. Том 12. — Москва, 2008. — С. 488

КА́ЛЕВАЛА» («Kalevala»), карело-фин. эпос о приключениях обитателей сказочной страны Калевалы. Создан Э. Лённротом на основе карел. и фин. мифов, рунических песен, обрядовых текстов, записанных им самим и др. исследователями от сказителей Ю. Кеттунена, А. Перттунена, В. Киелевяйнена, О. Малинена, М. Карьялайнена и др. Первый вариант «К.» (в 32 рунах) был опубликован в 1835, окончательный (50 рун, 22795 строк) – в 1849. В «К.» отображено мифологич. представление об истории прибалтийско-фин. народов: от создания мира из яйца утки и рождения Вяйнямёйнена – родоначальника и предводителя этноса, прорицателя, песнопевца, врачевателя – до вступления в эпоху христианства. Сюжетная линия, объединяющая руны «К.», – борьба за символизирующую благополучие волшебную мельницу Сампо, выкованную кузнецом Илмариненом и попавшую в руки Лоухи, хозяйки враждебной калевальцам страны Похъёлы. Вяйнямёйнен покидает Калевалу с появлением «нового короля», рождённого девушкой Марьяттой в непорочном зачатии (от съеденной ею ягодки брусники). Наряду с людьми в «К.» действуют мифологич. персонажи: верховный бог Укко, властители леса (Тапио, Миеликки, Нююрикки, Теллерво), вод (Ахто, Велламо); явления природы персонифицированы в образах духов – хозяек и хозяев стихий (Дочь Солнца, Дочь Луны и др.). В «К.» выдержана стилистика карело-фин. фольклора: она написана характерным, т. н. калевальским, размером – 4-стопным хореем без деления на строфы, с широким применением аллитераций внутри строки, синтаксич. параллелизма, постоянных эпитетов. «К.» положила начало традиции лит. обработки нац. эпосов («Калевипоэг» Ф. Крейцвальда, «Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло).

Первый прозаич. пересказ «К.» на рус. язык (вариант 1835) выполнилЯ. К. Грот (1840); первый полный поэтич. перевод сделан Л. П. Бельским (1888). В 1990–2000-е гг. А. И. Мишин и Э. С. Киуру впервые осуществили построчный поэтич. перевод всех редакций «Калевалы».

Изд.: Калевала. Эпическая поэма на основе древних карельских и финских песен / Собрал и обработал Э. Леннрот; Пер. Э. Киуру, А. Мишина. Петрозаводск, 1998.

Лит.: Хурмеваара А. Г. Калевала в России. Петрозаводск, 1972; Пропп В. Я. «Калевала» в свете фольклора // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976; Kaukonen V. Lönnrot ja Kalevala. Pieksamäki, 1979; Киуру Э. С., Мишин А. И. Фольклорные истоки «Калевалы». Петрозаводск, 2001.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. 1890—1907

КАЛЕВАЛА — финская поэма, составленная ученым Элiасомъ Леннротомъ и изданная имъ сначала въ болѣе краткомъ видѣ въ 1835 г., затѣмъ съ большимъ количествомъ пѣсенъ въ 1849 г. Названiе К., данное поэмѣ Леннротомъ, есть эпическое имя страны, въ которой живут и дѣйствуютъ финскiе народные герои. Суффиксъ la означаетъ мѣсто жительства, такъ что Kalevala есть мѣсто жительства Калева, мифологическ. родоначальника финскихъ богатырей — Вэйнэмейнена, Ильмаринена, Лемминкэйнена, называемыхъ иногда его сынами. Матерiаломъ для сложенiя обширной поэмы изъ 50 пѣсенъ послужили Леннроту отдѣльныя народныя пѣсни (руны), частью эпическаго, частью лирическаго, частью магическаго характера, записанныя со словъ финскихъ крестьянъ самимъ Леннротомъ и предшествовавшими ему собирателями. Всего лучше помнятъ старинныя руны въ русской Карелiи, въ Архангельской (приходъ Вуоккиньеми) и Олонецкой губ. (въ Реполѣ и Химолѣ), а также въ нѣкоторыхъ мѣстахъ финляндской Карелiи и на западныхъ берегахъ Ладожскаго озера, до Ингрiи. Въ недавнее время (1888 г.) руны были записаны въ значительномъ количествѣ на западѣ отъ Петербурга и въ Эстляндiи (К. Крономъ). Древнимъ германскимъ (готскимъ) словомъ руна (runo) финны называютъ въ настоящее время пѣсню вообще; но въ древности, въ перiод язычества, особеннымъ значенiемъ пользовались агическiя руны или руны-заговоры (loitsu runo), какъ продуктъ шаманскихъ вѣрованiй, господствовавшихъ нѣкогда среди финновъ, какъ и у ихъ родичей — лопарей, вогуловъ, зырянъ и другихъ угрофинскихъ народовъ. Подъ влiянiем столкновенiя съ болѣе развитыми народами — германцами и славянами — финны, особенно въ перiодъ скандинавскихъ викинговъ (VIII—XI вв.), пошли въ своемъ духовномъ развитiи дальше другихъ народовъ-шаманистовъ, обогатили свои религiозныя представленiя образами стихiйныхъ и нравственныхъ божествъ, создали типы идеальных героевъ и вмѣстѣ съ тѣмъ достигли опредѣленной формы и значительнаго искусства въ своихъ поэтическихъ произведенiяхъ, которыя, однако, не переставали быть всенародными и не замкнулись, какъ и у скандинавовъ, въ средѣ профессиональныхъ пѣвцовъ. Отличительная внѣшняя форма руны — короткiй восьмисложный стихъ, не рифмованный, но богатый аллитерацией. Особенность склада — почти постоянное сопоставленiе синонимовъ въ двухъ рядомъ стоящихъ стихахъ, такъ что каждый слѣдующiй стихъ является парафразою предыдущего. Послѣднее свойство объясняется способомъ народнаго пѣнiя въ Финляндiи: пѣвѣцъ, условившись съ товарищемъ о сюжетѣ песни, садится противъ него, беретъ его за pyки, и они начинаютъ пѣть, покачиваясь взадъ и впередъ. При послѣднемъ тактѣ каждой строфы наступаетъ очередь помощника, и онъ всю строфу перепѣваетъ одинъ, а между тѣмъ запѣвала на досугѣ обдумываетъ слѣдующую. Хорошiе пѣвцы знаютъ множество рунъ, иногда хранятъ въ памяти нѣсколько тысячъ стиховъ, но поютъ либо отдѣльныя руны, либо своды изъ нѣсколькихъ рунъ, связывая ихъ по своему усмотрѣнiю, не имѣя никакого представленiя о существованiи цѣльной эпопеи, которую находятъ въ рунахъ нѣкоторые ученые. Дѣйствительно, въ К. нѣтъ основного сюжета, который связывалъ бы между собою всѣ руны (какъ, напр., въ Илiадѣ или "Одиссеѣ). Содержанiе ея чрезвычайно разнообразно. Открывается она сказанiемъ о сотворенiи земли, неба, свѣтилъ и рожденiи дочерью воздуха главнаго героя финновъ, Вэйнэмейнена, который устраиваетъ землю и сѣетъ ячмень. Далѣе рассказывается о разныхъ приключенiяхъ героя, встрѣчающаго, между прочимъ, прекрасную дѣву Сѣвера: она соглашается стать его невѣстой, если онъ чудеснымъ образомъ создастъ лодку изъ осколковъ ея веретена. Приступивъ къ работѣ, герой ранитъ себя топоромъ, не можетъ унять кровотеченiя и идет къ старику-знахарю, которому рассказываетъ преданiе о происхожденiи желѣза. Возвратившись домой, Вэйнэмейненъ поднимаетъ заклинанiями вѣтеръ и переноситъ кузнеца Ильмаринена въ страну Сѣвера, Похьолу, гдѣ тотъ, согласно обѣщанiю, данному Вэйнэмейненомъ, сковываетъ для хозяйки Сѣвера таинственный предметъ, дающiй богатство и счастье, — Сампо (руны I—XI). Слѣдующiя руны (XI—XV) содержатъ эпизодъ о похожденiяхъ героя Лемминкэйнена, опаснаго соблазнителя женщинъ и вмѣстѣ съ тѣмъ воинственнаго чародѣя. Далѣе разсказъ возвращается къ Вэйнэмейнену; описывается нисхожденiе его въ преисподнюю, пребыванiе въ утробѣ великана Випунена, добытiе имъ отъ послѣдняго трехъ словъ, необходимыхъ для созданiя чудесной лодки, отплытiе героя въ Похьолу съ цѣлью получить руку сѣверной дѣвы; однако послѣдняя предпочла ему кузнеца Ильмаринена, за котораго выходитъ замужъ, при чемъ подробно описывается свадьба и приводятся свадебные пѣсни, излагающiя обязанности жены в мужа (XVI—XXV). Дальнѣйшiя руны (XXVI—XXXI) заняты снова похожденiями Лемминкэйнена въ Похьолѣ. Эпизодъ о печальной судьбѣ богатыря Куллерво, соблазнившаго, по невѣдѣнiю, родную сестру, вслѣдствiе чего оба, брат и сестра, кончаютъ жизнь самоубiйствомъ (руны XXXI—XXXVI), принадлежатъ по глубинѣ чувства, достигающаго иногда истиннаго пафоса, къ лучшимъ частямъ всей поэмы. Дальнѣйшiя руны содержатъ пространный разсказъ объ общемъ предпрiятiи трехъ финскихъ героев — добыванiя сокровища Сампо изъ Похьолы, объ изготовленiи Вэйнэмейненомъ кантелы (гуслей), игрою на которой онъ очаровываетъ всю природу и усыпляетъ населенiе Похьолы, объ увозѣ Сампо героями, о преслѣдованiи ихъ колдуньей-хозяйкой Сѣвера, о паденiи Сампо въ море, о благодѣянiяхъ, оказанныхъ Вэйнэмейненомъ родной странѣ посредствомъ осколковъ Сампо, о борьбѣ его съ разными бѣдствiями и чудищами, насланными хозяйкой Похьолы на К., о дивной игрѣ героя на новой кантелѣ, созданной имъ, когда первая упала въ море, и о возвращенiи имъ солнца и луны, скрытыхъ хозяйкой Похьолы (XXXVI—XLIX). Послѣдняя руна содержит народно-апокрифическую легенду о рождении чудесного ребенка дѣвой Марьяттой (рожденiе Спасителя). Вэйнэмейненъ даетъ советъ его убить, такъ какъ ему суждено превзойти могуществомъ финскаго героя, но двухнедѣльный младенецъ осыпаетъ Вэйнэмейнена упреками въ несправедливости и пристыженный герой, спѣвъ въ послѣднiй разъ дивную пѣснь, уѣзжаетъ на вѣки въ челнокѣ изъ Финляндiи, уступая мѣсто младенцу Марьятты, признанному властителю Карелiи. Трудно указать общую нить, которая связывала бы разнообразные эпизоды К. въ одно художественное цѣлое. Э. Аспелинъ полагалъ, что основная идея ея — воспѣванiе смены лѣта и зимы на С. Самъ Леннротъ, отрицая единство и органическую связь въ рунахъ К., допускалъ, однако, что пѣсни эпоса направлены къ доказательству и выясненiю того, какимъ образомъ герои страны Калева осиливают населенiе Похьолы и покоряютъ послѣднюю. Юлiй Кронъ утверждаетъ, что К. проникнута одною идеей — о созданiи Сампо и добыванiи его въ собственность финскаго народа, — но признаетъ, что единство плана и идеи не всегда замѣчаются съ одинаковой ясностью. Нѣмецкiй ученый фонъ Петтау дѣлитъ К. на 12 цикловъ, совершенно другъ отъ друга независимыхъ. Итальянскiй ученый Компаретти, въ обширномъ трудѣ о К. приходитъ къ выводу, что предполагать единство въ рунахъ нѣтъ возможности, что комбинацiя рунъ, сдѣланная Леннротомъ, является нерѣдко произвольной и всетаки придаетъ рунамъ только призрачное единство; наконецъ, что изъ тѣхъ же матерiаловъ возможно сдѣлать другiя комбинацiи, соотвѣтственно какому-нибудь другому плану. Леннротъ не открылъ поэму, которая была въ сокрытомъ состоянiи въ рунахъ (какъ полагалъ Штейнталь) — не открылъ потому, что такой поэмы у народа не существовало. Руны въ устной передачѣ хотя бы и связывались пѣвцами по нѣскольку (напр. нѣсколько похожденiй Вэйнэмейнена или Лемминкэйнена), такъ же мало представляют цѣльную эпопею, какъ русскiя былины или сербскiя юнацкiя пѣсни. Самъ Леннротъ признавалъ, что при соединенiи имъ рунъ въ эпопею нѣкоторый произволъ являлся неизбѣжнымъ. Дѣйствительно, какъ показала провѣрка работы Леннрота варiантами, записанными имъ самимъ и другими собирателями рунъ, Леннротъ выбиралъ такiе пересказы, которые наиболѣе подходили къ начертанному имъ плану, сплачиваъл руны изъ частицъ другихъ рунъ, дѣлалъ добавленiя, для большей связности разсказа присочинялъ отдѣльные стихи, а послѣдняя руна (50) можетъ быть даже названа его сочиненiемъ, хотя и основаннымъ на народныхъ легендахъ. Для своей поэмы онъ искусно утилизировалъ все богатство финскихъ пѣсенъ, вводя, наряду съ повѣствовательными рунами, пѣсни обрядовыя, заговорныя, семейныя, и этимъ придалъ К. капитальный интересъ какъ средству изученiя мiровоззрѣнiя, понятiй, быта и поэтическаго творчества финскаго простонародья. Характернымъ для финскаго эпоса является полное отсутствiе исторической основы: похожденiя богатырей отличаются чисто сказочнымъ характеромъ; никакихъ отголосковъ историческихъ столкновенiй финновъ съ другими народами не сохранилось въ рунахъ. Въ К. нѣтъ государства, народа, общества: она знаетъ только семью, и ея богатыри совершаютъ подвиги не во имя своего народа, но для достиженiя личныхъ цѣлей, какъ герои чудесныхъ сказокъ. Типы богатырей находятся въ связи съ древними языческими воззрѣнiями финновъ: они совершаютъ подвиги не столько при помощи физической силы, сколько посредствомъ заговоровъ, какъ шаманы. Они могутъ принимать разный видъ, оборачивать другихъ людей въ животныхъ, переноситься чудеснымъ образомъ съ мѣста на мѣсто, вызывать атмосферическiя явленiя — морозы, туманы и проч. Близость богатырей къ божествамъ языческаго перiода чувствуется еще весьма живо. Замѣчательно также высокое значенiе, придаваемое финнами словамъ пѣсни и музыкѣ. Вѣщiй человѣкъ, знающiй руны-заговоры, можетъ творить чудеса, а звуки, извлекаемые дивнымъ музыкантомъ Вэйнэмейненомъ изъ кантелы, покоряютъ ему всю природу. Помимо этнографическаго, К. представляетъ и высокiй художественный интерес. Къ достоинствамъ ея относятся: простота и яркость изображенiй, глубокое и живое чувство природы, высокiе лирическiе порывы, особенно въ изображенiи людской скорби (напр. тоски матери по сынѣ, дѣтей по родителямъ), здоровый юморъ, проникающiй нѣкоторые эпизоды, удачная характеристика дѣйствующихъ лицъ. Если смотрѣть на К. как на цѣльную эпопею (взглядъ Крона), то въ ней окажется немало недостатковъ, которые, однако, свойственны болѣе или менѣе всѣмъ устнымъ народнымъ эпическимъ произведенiямъ: противорѣчiя, повторенiя тѣхъ же самыхъ фактовъ, слишкомъ значительные размѣры нѣкоторыхъ частностей по отношенiю къ цѣлому. Подробности какого-нибудь готовящегося дѣйствiя нерѣдко излагаются чрезвычайно обстоятельно, а само дѣйствiе рассказывается въ нѣсколькихъ незначительныхъ стихахъ. Такого рода несоразмѣрность зависитъ отъ свойства памяти того или другого пѣвца и встрѣчается нередко, напр., и въ нашихъ былинахъ.

Литература. Нѣмецкiе перев. К. — Шифнера (Гельсингфорсъ, 1852) и Пауля (Гельсингфорсъ, 1884—86); французскiй — Leouzon Le Duc (1867); англ. — I. M. Crawford (Нью-Йорк, 1889); небольшiе отрывки въ русскомъ переводѣ даны Я. К. Гротомъ («Современникъ», 1840); нѣсколько рунъ въ русск. переводѣ изданы г. Гельгреномъ («Куллерво» — М., 1880; «Айно» — Гельсингфорсъ, 1880; руны 1-3 (Гельсингфорсъ, 1885); полный русскiй переводъ Л. П. Бѣльскаго: «Калевала — финская народная эпопея» (СПб., 1889). Изъ многочисленныхъ изслѣдованiй о К. (не считая финскихъ и шведскихъ) главныя: Jacob Grimm, «Ueber das finnische Epos» («Kleine Schriften» II); Морицъ Эманъ, «Главныя черты изъ древней эпопеи Калевалы» (Гельсингфорсъ, 1847); v. Tettau, «Ueber die epischen Dichtungen de finnischen Volker, b esonders d. Kalewala» (Эpфуртъ, 1873); Steinthal, «Das Epos» (въ «Zeitschrift für Völkerpsychologie» V., 1867); Jul. Krohn, «Die Entstehung der einheitlichen Epen im allgemeinen» (въ «Zeitschrift fur Völkerpsychologie», XVIII, 1888); его же, «Kalewala Studien» (въ нѣмецкомъ переводѣ со шведскаго, тамъ же); Eliel Aspelin, «Le Fol-klore en Finlande» («Melusine», 1884, № 3); Andrew Lang, «Custom and Myth» (pp. 156—179); Radloff, въ предисловiи къ 5-му тому «Proben der Volkslitteratur der nurdlichen Turk-Stämmе» (СПб., 1885, p. XXII). О замѣчательной финской книгѣ Ю. Крона «Исторiя финской литературы. Ч. I. Калевала», вышедшей въ Гельсингфорсе (1883 г.), см. статью г. Майнова: «Новая книга о финскомъ народномъ эпосе» (въ «Ж. M. H. Пр.» 1884, май). Самостоятельную переработку обширныхъ материаловъ, собранныхъ Ю. Крономъ и другими финскими учеными для критики «Калевалы», представляетъ основательный трудъ извѣстнаго итальянскаго ученого Domenico Comparetti, вышедшiй и въ нѣмецкомъ переводѣ: «Der Kalewala oder die traditionelle Poesie der Finnen» (Галле, 1892).

Калевала — бухта Приморской обл., Южно-Уссурiскаго края, въ зал. Петра Великаго, въ 5 в. къ СЗ отъ о-ва Фуругельма, близь входа въ рейдъ Паллада; 4 в. длины (отъ ЮВ къ СЗ), до 2 ½ в. ширины, до 5 саж. глубины.