• СЛОВАРЬ

А. И. Вересов. Крепость "Орешек". Лениздат. 1967

Пароход еще не подошел к невским истокам, а взгляду уже открылся островок посреди реки и за ним — вольный, вспененный ветром простор Ладоги.

С каждым оборотом винта, с каждой волной, отброшенной за корму, островок всё ближе, ближе. И вот уже видны стены, поросшие травой и молодыми деревцами.

«Орешек»! Крепость Шлиссельбургская! Нельзя без волнения смотреть на ее суровые, седые бастионы. А когда вступаешь на утлый дощатый причал, рука сама тянется к шапке. С обнаженной головой проходишь по земле этого острова.

Шесть веков отечественной истории пронеслись над ним. С тех пор как новгородцы из озерных валунов и плитняка сложили эти стены, много легенд возникло здесь.

О ВРЕМЕНАХ ДАЛЕКИХ

Год рождения «Орешка» — 1323-й. В летописи рассказано о том, как ходили новгородцы с князем Юрием Даниловичем на Неву и поставили город на Ореховом острове.

Появление крепости у истоков Невы было приметным событием в истории Руси. Здесь проходил великий водный путь «из варяг в греки». Корабли, груженные товарами, из Варяжского (Балтийского) моря направлялись в Неву. Плыли по ней в Ладожское озеро, дальше по Волхову поднимались в озеро Ильмень, оттуда — в реку Ловать. Волоком тащили суда до верховьев Днепра. По Днепру спешили в Черное море, к Царьграду. Водная дорога связывала север и юг, народы, живущие на берегах двух морей.

При том пути возрос и достиг могущества Новгород на Волхове, «Господин Великий Новгород».

То, что происходило на Волхове, на Ладожском озере, на Неве, было делом кровным для города, который хотя и существовал с незапамятных времен, а все назывался «новым».

На великом пути и столкнулась Русь с могущественной Швецией. Уже в 1164 г. шведы напали на Ладогу. В 1240 г. на Неве одержал знаменитую победу князь Александр Ярославич, прозванный в народе Невским.

В 1300 году здесь же произошло важное событие, о котором повествует летописец: «Придоша из замория свеи в силе великия на Неву, приведоша из своей земли мастеры и из великого Рима от папы мастер приведоша нарочит, поставиша город над Невою, на усть Охты реки, и утвердила твердостью несказанною... нарекоша его Венец земли».

«Венец земли», или Ландскрона,— так называлась крепость, поставленная шведами для господства над Невой. В стародавние времена на этом месте был русский рыбацкий поселок. Новгородцы немедля большой ратью пришли и опустошили Ландскрону, оставив дымящиеся развалины.

Новгород не знал покоя, пока не утвердил свой передовой пост в Приладожье. Это и сделал князь Юрий, поставив крепость на острове в истоке Невы. Вначале крепость выглядела просто — за земляными валами несколько изб.

Ждали нападения на остров. Но произошло неожиданное. Шведы заговорили о мире. Так в год основания крепости на Неве, 1323-й, был заключен примечательный в российской истории мирный договор. Назывался он Ореховецким.

Князь Юрий с шведским королем Магнусом Эриксоном «Заключили мир вечный и крест целовали». Определилась граница между двумя государствами. Открывался свободный путь кораблям: «Гости гостити без пакости из всей немецкой земли, из Любека, из Готского берега и Шведской земли по Неве и Новгород горою и водою... так же и нашему гостю чист путь за море...»

Подписавшие договор поклялись: «А кто изменит крестное целование, на того бог и святая богородица».

Но прошло всего несколько лет, и шведы напали на «Орешек», где дана была клятва. Так начались сражения за крепость у входа в Неву, не стихавшие столетиями.

Меж битвами «Орешек» строился. Взамен земляных валов возвели каменные стены. Снарядили «костры» — башни с бойницами. На острове менялись воеводы. Однажды ореховцы восстали против нерадивого воеводы Патрикия и, «позвонив вече», изгнали его.

Крепость часто горела и отстраивалась. Голод и мор, постигавшие Новгород, не миновали и Ореховец. Не раз шведы брали крепость, и не раз бежали отсюда. Битвы у ее стен всегда были упорными и кровавыми.

В 1478 году Новгород и с ним «Орешек» присоединились к могучей Москве. А борьба со шведами продолжалась. Многие московские воеводы прославились в Ореховце. Это они подняли защитников острова против Якова Багге, который привел шведский флот в верховье Невы. Ореховцы мужественно выдержали осаду. Когда же вражеские корабли — «бусы» приблизились к крепости, дружина вышла из-за стен, приняла бой и погнала корабли. Одну «бусу» взяли в плен.

Об этой победе ореховцев Иван Грозный писал: «Мы казнили шведов за то, что король сгрубил нам».

Шведы ждали терпеливо и неотступно. Они ждали: не обнаружит ли Россия слабость? И нельзя ли будет тогда битву в верховье Невы решить одним ударом?..

На берегу Невы, ближе к Ладожскому озеру, есть место, которое зовется «Красные сосны». Сосны там растут самые обыкновенные, стройные, с густыми кронами и шелушащейся коричневой корой. В народе сохранилось о них предание.

Деды рассказывали сыновьям и внукам, а те своим сыновьям, что однажды на холме, склоны которого уходили в реку, после похода лег отдохнуть полководец шведского войска. Пока он спал, над ним выросла сосна и пригвоздила его к земле. С великим трудом удалось ему освободиться от крепких корней. В страхе он бежал с берегов Невы. Он понял, что нельзя завоевать страну, где непокорны не только люди, но и сама природа...

На невском прибрежье местами виднеются смоленые черные столбы. В окрестных болотах и лесах тянутся неизвестно где начинающиеся, забытые дороги. Пожалуй, никто уже не знает, когда сделаны те гати. Но старики из ближних сел непременно скажут, что это «Понтусовы дороги», а о черных столбах скажут, что это, по-видимому, остатки «Понтусова моста».

Кто же он, чье недоброе имя сохранилось в поколениях? Кто он, полководец, пригвожденный к Земле, которую пришел завоевать?

Понтус Делагарди был беспощадным и храбрым полководцем. В короткое время он покорил многие города Ижорской земли (так в старину назывался край на Неве, по имени жившего здесь небольшого племени). Делагарди продвигался всё ближе и Новгороду.

Но на пути Завоевателя стоял «Орешек». Дождливой осенью шведский полководец осадил крепость. Он расставил лодки вплотную, борт к борту, от берега до острова. По ним послал войска на приступ. Осаждающие поднялись уже на стены, но ореховцы отбросили врагов и погнали их с острова. Это было крупное поражение полководца. Первая неудача, предвестие заката...

Но у Понтуса Делагарди подрастал сын Яков. Тот был удачливей, отца.

Наступило грозное для России смутное время.

Яков Делагарди свиделся с шведским королем и убедил его, что пришла пора утвердиться на Неве. Он строит крепость Ниеншанц на излучине реки, там, где еще виднелись развалины древней Ландскроны. Он грабит русские корабли и города на Ладожском озере. Осаждает «Орешек».

В 1611 г., после тяжелой осады, армия Якова Делагарди взяла островную крепость. В том бою защитники ее совершили поистине бессмертный подвиг. Они дрались, пока из всего гарнизона не остались в живых два человека, и те были изранены так, что уже не могли держать в руках оружие.

«Орешек» шведы переименовали в Нотебург, что в переводе означает Орех-город.

Но ни земля, ни русские люди не покорились поработителям.

КЛЮЧ-ГОРОД

На десятилетия Россия была оторвана от Варяжского моря. Необходимо было исправить историческую несправедливость и вернуть стране выход в море.

Северная война началась для России несчастливо. Русская армия, осадившая Нарву, потерпела тяжкое поражение. Но в поражении 'том Петр I и его солдаты многому научились.

Осенью 1702 г. русские войска начали скрытно продвигаться к «Орешку» — Нотебургу.

Из Пскова шли полки Б. П. Шереметева, недавно произведенного в фельдмаршалы. Из Архангельска вел гвардейские батальоны сам Петр. Это был поход беспримерный. На кораблях гвардейцы, минуя Соловецкий монастырь, проплыли к Онежской губе и отсюда, от деревни Нюхча, через леса и топи пронесли корабли до Онежского озера. Через Свирь вошли они в Ладожское озеро... Путь, которым суда двигались посуху, как по морю, вошел в историю под именем «Государевой дороги».

Войска соединились в городе Ладога.
26 сентября авангард подступил к Нотебургу. Шли через болота, рубили леса; размытая дождями земля оползала под колесами. Канониры тащили пушки на руках.

Гарнизон Нотебурга под командой полковника Густава Шлиппенбаха поднял на башне королевский флаг — в знак осады и призыва на помощь.

О том, что тогда происходило под «Орешком» — Нотебургом, мы знаем по документу лаконичному и красноречивому. Сейчас мы его назвали бы журналом боевых действий, а в ту пору он именовался — «Юрнал или поденная роспись, что в мимошедшую осаду под крепостью Нотебургом чинилось».

Уже 26 сентября 400 солдат Преображенского полка начали рыть шанцы на берегу, против крепости. До 30-гo оборудовались орудийные позиции, пушки ставились на места.

«Того же числа, — сообщает «юрнал»,— с 50 судов, с Ладожского озера, с полмили сухим путем через лес волочены в Неву реку». Это был удивительно смелый маневр. Русские суда, неожиданно для врага оказавшиеся в Неве, преграждали путь «сикурсу» — подкреплению, которое могло прийти к крепости от Ниеншанца.

1 октября в четыре часа утра тысяча гвардейцев «в суда посажены, и на другую сторону Невы посланы, где неприятельский шанц и окоп стояли, дабы оныя взять... и в том щастливое споспешество получено».

Тогда же фельдмаршал Шереметев послал в крепость трубача с письмом — предложением сдать Нотебург, дабы избегнуть кровопролития. Шлиппенбах схитрил. Он просил четыре дня, чтобы связаться со своим начальством, а в действительности рассчитывал, что в эти дни явится подмога. «Но понеже о сем комендантове вымысле о продолжении времени у нас дозналися, того ради соответствованно ему на сей комплемент пушечною стрельбою и бомбами со всех наших батарей разом, еже о 4 часах после полудня начато и провожено даже до приступу...»

2 октября завязался бой на правом берегу Невы, у сильной мельницы. Шведские драгуны напали на русский караул, но подоспели на выручку солдаты из соседних окопов, противник обратился в бегство. Его преследовали. В плен взяли семерых шведов, отбили три полевые пушки.

«В 3-й день ничего знатного не учинилось». Если не считать особо важным событием то, что из крепости прибыл к фельдмаршалу барабанщик с письмом от комендантши. Жена Шлиппенбаха «зело жалостно» просила, чтобы позволили покинуть остров офицерским женам из-за «великого беспокойства от огня и дыма». Письмо попало сначала к Петру. Он находился в войске в скромном звании бомбардирского капитана, и именовали его Петром Михайловым.

«Бомбардирский капитан», прочтя письмо, велел сказать посланному, что фельдмаршала разыскивать не станет, поскольку ему заранее известно,— «господин его фелт маршалк тем разлучением их опечалити не изволит». Если жены офицеров желают уйти из крепости, пусть забирают с собою и мужей...

В последующие дни происходили небольшие стычки. Непрестанно шла подготовка к решающему штурму. Подбирались команды добровольцев — «охотников». Снаряжались легкие суда. По командам розданы были приступные лестницы. Через Неву наладили летучий мост. Батареи держали крепость под постоянным огнем. Нотебург пылал.

С утра 11 октября всё было готово к приступу. Подведены новые заряды к пушкам. Множество лодок вышло в озеро и ждало только сигнала. Сигнал был дан «через три выстрела из пяти мортиров залпом».

Тотчас подошли суда с солдатами. Они приставили лестницы к стенам. Завязалась страшная по своей напряженности битва. Осажденные опрокидывали лестницы. Обрушивали на петровских солдат каменные глыбы, лили смолу. Стреляли в упор, рубили саблями. Шведы дрались с отвагой отчаяния.

Тринадцать часов в непрестанном огне длилась невиданная сеча. Тринадцать часов. И ни малейшего успеха. Видно, не напрасно искусные фортификаторы признавали Нотебург «неприступнейшей крепостью мира». Стены ее высоки. В башнях пушки в три яруса. Кромка суши меж стенами и водой так мала, что здесь осаждающим негде развернуться.

Проломы, пробитые ядрами в крепости, невелики, сквозь них не пройти солдатам. Лестницы горят. Многие из них маломерки,— не достигают верха стен.

Петр со своей батареи видит жестокое сражение, видит, как гибнут гвардейцы, его любимцы, надежда молодой России. Ему кажется, что над войсками витает тень «нарвской конфузии». Лицо «бомбардирского капитана» искажено ужасом.

Потрясенный Петр посылает в крепость вестового с приказом отступить. Но вестовой медлит. Он с трудом преодолевает течение на своей лодчонке. Он передает приказ командиру Семеновского полка, князю Михаилу Голицыну.

— Отступать! — вне себя кричит Голицын.— Никогда! Передай государю, что теперь я не Петров, а богов!

С этими словами командир семеновцев велел оттолкнуть от берега лодки, чтобы никто и помыслить не мог об отходе. Голицын повел солдат в огонь, на последний приступ. И тогда враг не выдержал.

В «юрнале» об этом сказано с этическим немногословием:

«...Вновь с жестокостью приступ начали. И между тем неприятель от множества нашей мушкетной, так же и пушечной стрельбы в те 13 часов толь утомлен, и видя последнюю отвагу, тот час ударил шамад и принужден был к договору склониться...»

Войска заняли все караулы в крепости. Шведский гарнизон, вернее, те, кто уцелел, по договору, «с распущенными знаменами, барабанным боем и с пулями во рту», покинули остров.

Петр сам прибил крепостной ключ над воротами и объявил, что отныне крепость сия будет называться Шлиссельбург — Ключ-город. Все понимали смысл нового имени. Россия обретала ключ к Неве, ключ к просторам морским.

Имя города не сразу вошло в обиход. По-простонародному называли его Шлюшин или по-старинному — «Орешек».

В битве за «Орешек» прославились многие «птенцы гнезда Петрова». Среди них были и представители знатнейших фамилий, и люди из народа. Князь Михаил Голицын, один из предков которого столетия назад был воеводой «Орешка», и «первый Российский солдат», конюший и сын конюшего Сергей Бухвостов.

Сергей Леонтьевич Бухвостов был человеком отважным. Звание «первого Российского солдата» дал ему сам Петр, потому что он был первым взрослым, записавшимся в «потешное» войско. С тех пор Бухвостов неотлучно во всех боях находился рядом с молодым государем и не раз спасал его от вражеской пули. Да храбрость при взятии Нотебурга Сергей Леонтьевич получил редчайшую награду. Ему дан был одинаковый герб с Шлиссельбургом: ключ над щитом.

Многое сделал для победы в верховье Невы замечательный фортификатор и артиллерист Василий Корчмин. «Детина неглупый», он ездил за рубеж учиться у знаменитых фортификаторов. Знания эти весьма пригодились при штурме Нотебурга. Вместе с тем был он и разведчиком удивительно хладнокровным и мужественным. В ту пору, когда намерение взять Нотебург считалось еще великой тайной. Петр посылал его под видом купца разведать шведские укрепления. Добытые им сведения имели очень большое значение в ходе всей кампании.

Геройски дрался с врагами сержант Михаил Щепотев. Он был одним из устроителей «Государевой дороги», по которой корабли через леса «проплыли» с Белого моря на Ладогу.

С «виктории» невской началась слава поручика Преображенского полка Александра Меншикова. Он был назначен первым губернатором Шлиссельбурга.

Но честь первой крупной победы в Северной войне принадлежала прежде всего простым русским солдатам, вчерашним крепостным холопам, многие из которых сложили головы на суровом каменистом островке. Десятки гвардейцев были похоронены здесь в братской могиле. Над могилой насыпали высокий курган...

В память о знаменательной победе была выбита медаль с изображением картины штурма и надписью: «Был у неприятеля 90 лет».

Шлиссельбург основательно укрепили, насыпали бастионы, заделали проломы в стенах, соорудили дозорные вышки.
Крепость стала исходной базой для атаки Ниеншанца.

Армия Шереметева отправилась вниз по Неве весной следующего года. Ниеншанц был взят и взорван.

16 мая 1703 г. на островке в устье Невы торжественно заложили город и крепость Санкт-Петербург.

"ГОСУДАРЕВА ТЕМНИЦА"

Еще несколько лет «Орешек» находился в боевой готовности. Но он уже прочно перешел в разряд крепостей второй линии.

Воинская слава Шлиссельбургской крепости сменилась другой славой, мрачной и грозной. Пушечные казематы стали тюремными. Подземелья. Каменные мешки. «Государева темница». «Безысходная» тюрьма. Сюда бросали врагов царя, часто по его личному указу...

Да последнее столетие на острове, как бы отделенном от всего мира водным пространством, сделано немало зловещих находок. В конце прошлого века в крепостной стене нашли потайной ход. Он привел в глухую камеру, где были и дыба, и крючья, и железные ошейники, и другие орудия пытки. Несомненно, в этом каземате когда-то вели свирепый «розыск» дьяки Тайной канцелярии.

Спустя годы, при строительстве нового тюремного здания, при разборке обветшалого дома, стоявшего здесь раньше, нашли в подвале связку старинных бумаг. Их с трудом расправили и увидели подпись, сделанную брызжущим пером на одном из манускриптов: «Piter» — собственноручную подпись Петра I.

Это были первые документы «Государевой темницы». Среди них — списки колодников и петровские указы о «бородачах, которые будут бороды пристригать ножницами невплоть, и таких причитать за бородачей».

В делах «гарнизонной канцелярии» — челобитные заключенных с просьбой, чтобы им разрешили с солдатом ходить по городу и собирать подаяние, дабы «не умереть голодной смертью»...

Шлиссельбургская крепость была одной из самых страшных тюрем царской России. Державные междоусобицы, народные бунты и восстания оставляли здесь кровавый след. В возках, наглухо зашитых рогожей, доставляли сюда узников. Никто не знал, кто они. Человек превращался в «безызвестного за номером таким-то». Многие погибали забытые. Имена некоторых сохранила молва.

Вот в каземате Светличной башни томится отвыкшая от людей Евдокия Лопухина, первая жена Петра... Миновали десятилетия — и в той же башне заточен свергнутый император Иоанн Антонович. Это о нем отдан приказ: убить при первой попытке к освобождению. И его убивают в ночной час; за толстыми стенами никто не слышит крика...

Петр III велит построить в крепости «каменный дом с железной крышей... с такой поспешностью, чтобы до будущей осени готово быть могло». Сюда он собирался заключить свою жену Екатерину. Но не успел. Екатерина на троне. Петр задушен в Ропше.

А «каменный дом» в Шлиссельбургской крепости построен. Это и есть будущая Старая тюрьма. Она не пустовала.

Вот замурованный в каменный мешок без сил лежит олонецкий крестьянин Иван Круглой. Под кнутом он показал, что причастен к расколу и однажды слышал, как непристойными словами поносили императрицу. Круглой не вынес пыток и всадил себе в горло нательный крест. Но остался жив. Его замуровали. А когда сняли кладку, то увидели, что он «явился мертв».

Вот исхудалый, мучимый недугом ходит по камере отставной поручик Федор Кречетов. Его «преступление» тяжко. Он хотел, как писалось в доносе, «свергнув власть самодержавия, сделать либо республику, либо иное что-нибудь, чтоб всем быть равными».

Екатерина II отправила в крепость и одного из умнейших людей того времени Николая Новикова. И дававшиеся им сатирические журналы обличали невежество помещиков-крепостников, вызывали сочувствие к угнетенному народу...

«Государственный преступник» Валериан Лукасиньский просидел в каземате, не видя дневного света, тридцать семь лет. Когда его, седого и согбенного, вывели впервые во двор Секретного дамка, он спросил:

Николай I заточил в крепость декабристов, героев отважного вооруженного восстания против царизма. Среди них были ближайшие друзья Пушкина, его лицейские однокашники — Иван Пущин и Вильгельм Кюхельбекер.

Прошло немногим более половины столетия, и Александр III бросил в Шлиссельбург революционеров-народовольцев. Какие это были смелые и какие разные люди. Герман Лопатин, переводчик «Капитала», человек, которого любил и уважал Карл Маркс. Вера Фигнер, одна из самых замечательных русских женщин, пришедшая в революцию вместе с двумя сестрами. Михаил Новорусский — студент духовной академии,— на его квартире революционеры готовили динамит. Михаил Фроленко, студент-технолог, исходивший пешком многие дороги родной страны. Он бесстрашно устраивал побеги товарищей из тюрем...

Одним из выдающихся революционеров среди узников Шлиссельбургской крепости, ее живой легендой был Николай Морозов, сын крепостной крестьянки и дворянина, глубокий мыслитель, ученый. В первые годы заточения ему не давали никаких книг, кроме богословских. Он от них не отказывался. Библию он читал исправнее любого студента-богослова. Но каждую страницу просвечивал острым лучом разума. В крепости Морозов начал собирать материалы для фундаментального труда «Христос». Этот труд ниспровергал многовековые мифы христианства. Арестант, заброшенный на крохотный невский островок, поднял руку на бога!

В течение почти четверти века тюремного заключения Морозов прочел множество книг. Он изучал математику, механику, физику, химию, астрономию, естественные науки во всем их многообразии. В своей одиночке Николай Александрович написал книгу «Периодические системы строения элементов». Позже он передал ее великому русскому химику Менделееву. Менделеев восторженно оценил рту работу и добился, чтобы шлиссельбуржцу за труд, созданный в тюрьме, присвоили степень доктора химии...

Народовольцев содержали главным образом в одиночках Третьего корпуса. На каждого из них приходилось по нескольку сторожей. Так страшны были революционеры царскому правительству.

Большинство из них погибло в крепости. Четырнадцать человек умерли в первые годы заточения, пятнадцать было казнено, восемь сошли с ума, четверо сами себя убили...

Погибших тюремщики тайно ночью хоронили на мысу у Королевской башни. Уже в советское время по постановлению Петроградского Совета здесь поставлена величавая и скорбная гранитная стела...

В Шлиссельбургской крепости провел три последних дня своей юной жизни Александр Ильич Ульянов, старший брат В. И. Ленина.

Участников подготовки покушения на царя, осужденных на смерть, перевезли из Петропавловской крепости в Шлиссельбургскую на катерах с потушенными огнями, в ночь на 5 мая 1887 г. Пятеро узников знали, где они находятся. На какое-то время у них возникла мысль: не заменена ли казнь каторгой?

Но через три дня, перед рассветом 8 мая, дверь камеры отворилась. Казнь — через полчаса.

О том, что произошло в Шлиссельбурге в те ночные часы, царский сановник Дмитрий Толстой доносил: «При объявлении им... о предстоящем приведении приговора в исполнение, все они сохранили полное спокойствие и отказались от исповеди и принятия Св. Таин».

На крепостном дворе у стены стояла виселица с тремя петлями. Осужденные простились друг с другом. Сначала на помост взошли Василий Генералов, Пахомий Андреюшкин, Василий Осипанов. Потом — Петр Шевырев и Александр Ульянов. Всё было кончено. Могилы сровнены с землей. Виселица разобрана.

На месте казни Александра Ильича Ульянова и его товарищей узник-народоволец Михаил Фроленко посадил яблочное зернышко, случайно найденное в книге, хотя он и не знал, что именно здесь, возле крепостной стены, простились с жизнью пятеро героев... Зернышко выросло в крепкое деревце. Узники «каторжного острова» бережно ухаживали за яблонькой. Она плодоносила, но плоды были кисловатыми: дереву, как и всему живому в крепости, не хватало солнца.

Лишь немногие народовольцы покинули остров живыми.

Осенью 1905 года маленький пароходик увез из крепости восемь человек. Все вместе они несли на себе груз ста пятидесяти тюремных лет.

Один из освобожденных, прощаясь, протянул камень кузнецам, расковавшим его. Народоволец сказал:

— Этот камень я вынул из крепостной стены Шлиссельбурга. От вас зависит разобрать эти стены до основания.