Белоголовцев А. Ф. Невский "пятачок". — Л.: Лениздат, 1970. — С. 66—75
ЗАРУБКИ НА ПРИКЛАДЕ
В ноябре 1941 года прорвать вражескую оборону на «пятачке» не удалось. Но действия наших воинов на этом плацдарме имели огромное значение, они отвлекали силы врага и облегчали положение советских войск на Тихвинском, Волховском направлениях и под Москвой, где шли ожесточенные бои.
Когда задача прорыва блокады с Невского плацдарма была из-за недостатка наших сил временно снята, в повестку дня стала активная оборона. В связи с этим возрастала роль наших частей и соединений на правом берегу. Именно здесь, в 11-й стрелковой бригаде и в 1-й дивизии НКВД, появились одни из первых снайперов Ленинградского фронта.
Из землянки в землянку передавалось обращение, подписанное группой снайперов:
«...Пусть боец соревнуется с бойцом, отделение — с отделением, взвод — со взводом, рота — с ротой. Лозунг — каждому бойцу истребить не менее пятидесяти немецких захватчиков. Смерть немецким оккупантам!»
Соревнование снайперов становилось массовым. Каждый считал для себя высокой честью вести личный счет уничтожения гитлеровцев. Стоило какому-нибудь фашисту высунуться из укрытия, как его тут же настигала меткая пуля.
Для распространения своего опыта лучшие снайперы проводили в ротах и батальонах беседы. Создавались специальные школы, где будущих снайперов обучали искусству меткого огня. О снайперах писали дивизионные и армейские газеты.
В те дни стало широко известно имя снайпера Ивана Вежливцева. Газета 8-й армии «Ленинский путь» опубликовала очерк об этом бесстрашном снайпере, о его воинском мастерстве. Читатели узнали, что Иван Дмитриевич Вежливцев — скромный и простой человек. Ему 33 года. Трудолюбив, приветлив, радушен.
Хороши северные леса! Зверя, птицы в них обилие. Потому так много среди северян охотников. Иван Вежливцев тоже охотник. А когда попал в армию, получил боевую квалификацию артиллериста. Хорошее, почетное и интересное дело — артиллерия. Но тянуло к винтовке.
В свободное от службы время он изучал снайперское дело, подолгу возился с оптической винтовкой, черпая опыт у снайперов.
Когда началась Великая Отечественная война, он сразу обратился с просьбой к командиру взвода:
— Снайперскую бы мне винтовку...
— А что — снайпер?
— Да понимаю в этом деле.
Вскоре просьба была удовлетворена.
Как сообщала газета, первый прицельный выстрел знаменитого снайпера прозвучал 27 сентября 1941 года. По лесной просеке за рекой шел гитлеровец. Вежливцев вскинул винтовку и со знакомым охотнику затаенным дыханием нажал на спусковой крючок. А немец только резко мотнулся в сторону и юркнул с просеки в лес.
«Промазал,— досадовал Вежливцев на себя.— Но отчего? То ли винтовка подвела, пристреляна плохо, то ли сам виноват, погорячился?» Когда увидел второго фашиста, сказал себе:
«Спокойствие, Иван Дмитриевич, не торопись».
Приложился поудобнее, взял немца на мушку и плавно спустил крючок. На этот раз пуля достигла цели.
28 сентября Вежливцев сбил уже не одного, а трех врагов. Да так и пошло: что ни день, то на боевой счет снайпера наблюдатели стали заносить все новых и новых истребленных им немецких солдат и офицеров. В октябре Иван Вежливцев довел свой счет до двадцати трех.
Кроме него в роте были и другие снайперы: Леонид Петухов, Петр Голиченков... Как и Иван Вежливцев, они целыми днями просиживали на переднем крае, зорко всматриваясь в очертания вражеского берега, и посылали туда свои меткие пули.
Каждый из снайперов ревниво следил за успехами других, за тем, как росли у товарищей счета истребленных немцев. Но гласного, организованного соревнования между ними не было. Оно оформилось в первые дни ноября.
Снайперам роты довелось впервые собраться вместе, подвести итоги своей боевой работы, обсудить задачи на будущее. Это не было ни официальным совещанием, ни слетом. Просто роту отвели с переднего края на километр в глубь обороны на отдых. Обсуждали и боевые дела. Подсчитали: у Вежливцева уже есть на счету 33 фашиста, у Голиченкова — 35, у Петухова — 24. Шестнадцать гитлеровцев уничтожил старший сержант Пиловия. У всех четырех вместе — 108. А что если каждый истребит по сотне? Да если еще снайперским делом займутся не трое-четверо, а больше бойцов и командиров!
— Есть тридцать пять, будет сто! — с задором сказал молодой, энергичный Голиченков.
Вежливцев подумал, будто взвешивал свои силы, рассчитал и сказал:
— Сто-то сто, но к какому времени? Надо полагать, у каждого обязательства срок должен быть?
Вопрос был задан по существу. Его обсудили и решили: истребить по сотне немецких оккупантов на каждого снайпера к новому году.
Армейская газета сообщала, как был заключен этот неписаный договор боевого соревнования истребителей.
Такие люди, как Иван Вежливцев,— хозяева своего слова. Сказал — сделал, чего бы это ни стоило. И Вежливцев принялся с особой энергией за выполнение своего обязательства.
Начальник политотдела 11-й стрелковой бригады А. А. Репин и Герой Советского Союза снайпер В. Пчелинцев.
Сколько упорства, терпения, самоотверженности и мужества требует снайперское дело! Целыми днями, сутками, иной раз и по нескольку дней сидит снайпер в засадах, выслеживая врагов. Не так-то просто это дается: «пришел, увидел, истребил». Нужны терпение и терпение, упорство и упорство. Нужно изучить повадки врага, знать его наиболее уязвимые места. Нужно постоянно менять свои наблюдательные пункты, потому что гитлеровец старается выследить и уничтожить тебя.
Иван Вежливцев однажды двое суток беспрерывно провел в башне подбитого танка. Было холодно. Хотелось есть и отдохнуть. Но Вежливцев сидел, пока не подкараулил колонну вражеских автомашин. Две из них сжег зажигательными пулями, несколько немцев убил.
— Нелегко было выжидать,— признавался он потом.— Зато своего добился!
Свое обязательство Вежливцев выполнил. Еще до наступления нового года, в двадцатых числах декабря, на eгo боевом счету был уже 101 истребленный фашист. Это был результат 85 дней. Новый год ознаменовался новыми успехами. К февралю 1942 года цифра немецких оккупантов, истребленных Иваном Вежливцевым, приблизилась к 150.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 февраля 1942 года снайперам старшине Ивану Вежливцеву, красноармейцу Петру Голиченкову, сержанту Владимиру Пчелинцеву, младшему лейтенанту Михаилу Яковлеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Примеру лучших снайперов следовали многие бойцы. За несколько месяцев на счету красноармейца Кобыляко из 450-го стрелкового полка 265-й дивизии было уже 33 уничтоженных фашиста. Старший сержант Алексеев из 2-го стрелкового полка 1-й дивизии НКВД уничтожил 31, рядовой Шмуратов из этого же подразделения — 21 оккупанта.
В газете 8-й армии «Ленинский путь» велась перекличка истребителей. Их опыт перенимали молодые бойцы, впервые взявшие в руки винтовку с оптическим прицелом.
Подчас снайперу приходилось сидеть в засаде сутками, чтобы выследить и уничтожить врага.
Краснофлотец Култаев, начиная свой личный счет мести фашистам, два дня провел в засаде. Нужно было обладать колоссальной выдержкой и терпением, чтобы на лютом морозе час за часом ждать той секунды, когда можно будет плавно нажать на спусковой крючок. И Култаев ждал.
Однако гитлеровцы стали особенно осторожными.
Нет, не только выдержка и меткий глаз нужны снайперу. Без смекалки ему тоже не обойтись. Не появляется враг сам — нужно его заставить высунуться.
Вот недалеко от немецких траншей стоит деревянный домишко. Пробираясь сзади него, фашисты незаметно подходят из глубины обороны, а затем скрытыми ходами направляются в свои землянки.
Култаев решил поджечь дом. Несколько зажигательных пуль — и загорелась кровля. Фашисты выскочили из землянок, стали сбивать пламя. Этого только и ждал снайпер. Хотя дым и мешал ему вести стрельбу, семерых фашистов он уложил наповал.
Так начинал Култаев. А прошло несколько месяцев, и на счету его уже было около ста уничтоженных гитлеровцев.
День за днем увеличивался счет мести мастеров меткого огня. В 86-й стрелковой дивизии было 200 снайперов-истребителей. За зиму они уничтожили более двух с половиной тысяч фашистов. Особенно прославились здесь солдаты Никитин, Семенов, Эльяш и боцман Бабенко, открывший счет мести врагу еще в сентябре 1941 года 1.
1 Архив Министерства обороны СССР, ф. 265, оп. 1517, д. 108, л. 123.
Метко били врагов и снайперы 11-й стрелковой бригады.
До войны Семенов был охотником в Карелии. Ружье он сменил на винтовку с оптическим прицелом. Отлично маскировался, умел, притаившись, ждать. И теперь почти каждый день делал на прикладе своей винтовки новую зарубку — отметку об уничтоженном гитлеровце.
220 гитлеровцев убил Николай Никитин.
Боец комендантского взвода Эльяш держал на прицеле один из участков деревни Арбузово. Прячась за штабелями дров на берегу, он бил через реку и, как правило, поражал цель с первого выстрела. У него весь приклад винтовки пестрел зарубками.
Николай Бабенко еще на Ладоге, на Валааме, за отличную стрельбу получил винтовку с оптическим прицелом. И немало фашистов нашли на «пятачке» свою могилу, сраженные его меткими выстрелами.
Все более неспокойно чувствовали себя гитлеровцы на берегу Невы. 7-я авиадесантная дивизия, которую вместе с другими соединениями группы армий Север» привел сюда гитлеровский фельдмаршал фон Лееб, растаяла.
На смену ей гитлеровские генералы бросили 1-ю пехотную дивизию. Но вскоре и ее постигла участь 7-й авиадесантной. В декабре 1941 года Гитлер был вынужден снять из Франции и бросить на Невский плацдарм 223-ю пехотную дивизию.
И ни бетонированные блиндажи, ни разветвленная сеть траншей не спасали фашистов. Только со 2 ноября по 27 декабря 1941 года 96-я немецкая пехотная дивизия потеряла 8776 солдат и офицеров 1.
1 И. К у р ч а в о в. Подвиг понтонеров. Воениздат, 1943, стр. 31—62.
В те дни на «пятачке» захватили в плен ефрейтора из 22-ro пехотного полка 1-й пехотной дивизии. По показаниям пленного, в его роте только за неделю пребывания на берегу Невы из 150 человек осталось 42.
В первые месяцы 1942 года на Невском «пятачке» по-прежнему продолжали рваться мины, бомбы и снаряды, по-прежнему трещали пулеметы, но насыщенность вражеского огня была уже не та.
О характере боевых действий того периода можно судить по одному из донесений в штаб Невской оперативной группы.
«В течение февраля 1942 года,— говорилось в донесении командира 10-й стрелковой дивизии полковника И. Д. Романцова,— провели 9 пехотных и 2 инженерные разведки в разных направлениях фронта. В результате произведено разминирование участков, освобождение их от рогаток и проволоки. Подорван дзот и уничтожена огневая точка противника в районе 8-й ГЭС. Выявлена живучесть трех старых огневых точек и двух новых в районе 8-й ГЭС и треугольных дорог. Нашими частями проведена также частная операция с целью дезориентировать противника, не допустить перегруппировок и снятия на другие участки eгo живой силы и техники...» 2.
2 Архив Министерства обороны СССР, ф. 265, оп. 1517, д. 93, лл. 21—22.
Из воспоминаний бывшего командира взвода 1-го дивизиона 80-го артиллерийского полка 10-й стрелковой дивизии А. Я. Васюка
Штаб нашего дивизиона находился в небольшом лесочке против 8-й ГЭС. Командовал дивизионом капитан Литвинов — невысокий полнеющий человек с красивым смуглым лицом.
Как-то в начале нового, 1942 года он вызвал меня.
— Возьмите с собой рядового Кулика, радиостанцию с запасным питанием — и на ту сторону. Будете разведывать цели...
Ночью мы с рядовым Куликом отправились в путь. Над Невой — разноцветные ракеты, трассирующие пули и снаряды, стреляли в основном с левого берега. Наши экономили боезапас и открывали огонь лишь в случае необходимости.
Мы остановились на берегу реки, поросшем мелким кустарником. За рекой лежал «пятачок».
А. Я. Васюк.
Не успели мы сунуться к спуску, как противник нас заметил и застрочил из крупнокалиберного пулемета. Не помогли нам и маскировочные халаты. При такой иллюминации, что устроили фашисты, и заяц-беляк не сумел бы укрыться. Трассирующие очереди шли со стороны 8-й ГЭС.
Мы присели на корточки, мигом скатились по обледенелому склону на замерзшую реку, поползли. Немец, как ошалелый, колотил из пулемета. Когда мы были уже недалеко от берега, к пулемету присоединились минометы. Но нам все же удалось прорваться в мертвую зону, под защиту крутого склона.
Минут пять пролежали, чтобы отдышаться. По лицу стекал пот, хотя мороз стоял крепкий. Осколки и острые льдины в клочья разорвали наши маскировочные халаты. В нескольких местах пробило корпус рации. Но, к счастью, она из строя не вышла.
Вскарабкавшись на берег, мы по траншее добрались до блиндажа. Солдаты удивлялись, как это нам удалось пройти невредимыми. Фашисты били в ту ночь по реке, как никогда.
В землянке шестеро бойцов. При свете горящего телефонного провода мы с Куликом приготовили рацию и, связавшись с капитаном Литвиновым, доложили, что прибыли на место.
При входе в землянку потрескивала чугунная печурка. От нее по земляной норе плыл горячий воздух. Я растопил в котелке снег и сварил гороховое пюре. Есть после прогулки через Неву хотелось страшно.
Когда сготовили похлебку, уже светало. Мы вышли умыться снегом. Лица у нас были покрыты слоем копоти. Котелок я тоже прихватил с собой — остудить в снегу. Только поставил его — ударила мина. Швырнуло и засыпало мерзлой землей.
Очнулся в землянке. Все, вроде, цело. Контузило только слегка. Поднялся и прежде всего спрашиваю у Кулика:
— Пюре гороховое цело?
У него выражение лица кислое.
— Ничего,— отвечает.— Кипяточком с сухарями побалуемся, товарищ лейтенант.
Днем немецкая артиллерия обрушила на наши позиции шквальный огонь.
Крупный снаряд угодил прямо в соседнюю землянку. Там человек десять находилось. И ни одного из них спасти не удалось.
Наша землянка не пострадала. Рация работала бесперебойно. Мы корректировали огонь наших батарей. Снаряды с правого берега ложились точно.
Между тем с питанием на «пятачке» с каждым днем становилось все хуже. Ничего не удавалось подбросить с того берега. Фашисты свирепствовали. Весь лед на Неве искорежили.
Помню, два солдата по приказу командира утречком в воскресенье взяли волокушу п отправились на правый берег за продуктами для товарищей.
Мы следили за ними из укрытия. Дыхание затаили. В воскресенье фашисты не так yсердствуют. Над рекой тишина. Белое безмолвие.
Вдруг застучал пулемет. Видно было, как пули ложатся впереди солдат, перерезают им путь. Один солдат волокушу тянул, а другой сзади шел. Как пулемет ударил, остановились они. Мы думали: обратно повернут. Но они дальше пошли.
Вскоре тот, который шел сзади, упал. Второй поднял его, положил на волокушу и дальше двинулся. И добрался до правого берега...
* * *
В историю Великой Отечественной войны эти места вошли, как участок фронта, где битва шла не за каждый квадратный метр, а за каждый квадратный сантиметр земли.
От мин и снарядов, автоматных очередей и бомб горела земля, плавились камни, но люди не сходили с занятых рубежей. Пятнадцать пуль на один квадратный метр в час, около 50 тысяч снарядов, мин и бомб за сутки падало на «пятачок», перепахивая превращенную в пепел землю! 1
1 Архив Министерства обороны СССР, ф. 217, оп. 344064, д. 1, л. 5.
Московская Дубровка, от которой остались лишь подвалы, руины да бесчисленное множество воронок, была разорвана надвое. В одном из стихотворений Александр Прокофьев писал:
Здесь вихрь взвивал
до низких туч накаты,
Снега пылали,
и в аду таком
Дубровку брали
русские солдаты:
«Дубр» был за нами,
«овка» — за врагом.
