• СЛОВАРЬ

Запас прочности — Невский "пятачок". Лениздат. 1970

В конце апреля 1942 года на левом берегу Невы осталась лишь часть 330-го полка 86-й стрелковой дивизии, 357 бойцов имели здесь всего 23 ручных и 14 станковых пулеметов. Они держали оборону на участке длиной по фронту 3,8 километра ¹.

¹Архив Министерства обороны СССР, ф. 265, оп. 1517, д. 122, л. 174.

94 активных штыка на один километр! В то же время фашисты имели на этом участке не менее 1000 человек на километр. Десять против одного! И все же защитники «пятачка» держались!

Но 24 апреля на Неве затрещал лед. Вздыбились и заскрежетали ледяные глыбы. Наступила весна, начался ледоход.

Крохотный гарнизон «пятачка» был совсем отрезан от правого берега.

Враг не замедлил воспользоваться этим. На горстку храбрецов обрушился огонь из всех видов орудий. Темная стена земли и песка поднялась над окопами. Не успела она осесть, фашисты бросились в атаку. Они стремились расчленить гарнизон и по частям уничтожить его.

Бойцы, возглавляемые командиром полка майором Блохиным и начальником политотдела 86-й стрелковой дивизии старшим батальонным комиссаром Щуровым, ответили контратакой. Враг отступ и снова ударил из орудий и минометов. Еще атака — и опять обстрел. Так повторялось много раз.

Горы трупов оставляли фашисты на поле боя, но вновь и вновь шли в атаки.

Только за три дня — 25—27 апреля — защитники «пятачка» уничтожили свыше полутора тысяч солдат и офицеров, вывели из строя восемь вражеских наблюдательных постов, четыре дзота, две землянки, два блиндажа, шесть ручных и станковых пулеметов, восемь минометов, одно орудие и погреб с боезапасом.

27 апреля с «пятачка» пришла радиограмма из 330-ro полка в штаб 86-й стрелковой дивизии: «Как один, бойцы и командиры до последней капли крови будут бить врага. Участок возьмут, только пройдя через наши трупы. Козлов, Соколов, Красиков».

29 апреля на левом берегу фашисты временно торжествовали победу. Дорогой ценой досталась она им.

На правый берег сумели добраться несколько человек, среди них был раненный тремя пулями майор А. М. Соколов — начальник штаба полка. Отличный пловец, занявший до войны первое место на соревнованиях по плаванию в Приволжском военном округе, он победил в поединке с холодной Невой, по которой шел лед.

¹ Архив Министерства обороны СССР, ф. 265, оп, 1517, л. 93, лл. 21—22.

Бойцы подобрали майора на правом берегу. Он переплыл реку и, обессилев, потерял сознание. Когда Соколов пришел в себя, он рассказал о последних минутах бессмертного «пятачка». О том, как смертью храбрых погиб начальник политотдела 86-й дивизии Шуров, в критический момент поднявший бойцов в контратаку. О том, как пали в схватке с врагом комиссар 330-го полка Красиков и начальник штаба дивизии Козлов. О том, как дорого отдал свою жизнь каждый из бойцов.

Их было 357. Они бились до последнего патрона, до последнего вздоха, до последней капли крови.

«ПЯТАЧОК» ВНОВЬ НАШ!

После падения «пятачка» в конце апреля 1942 года его героическая эпопея по существу не закончилась. Осенью 1942 года он вновь был отвоеван нашими войсками и удержан ими до прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года.

Вторично «пятачок» возник уже с иной целью, чем та, которая преследовалась нашим командованием в сентябре 1941 года. Он должен был стать и действительно стал трамплином для броска воинов Ленинградского фронта навстречу воинам Волховского фронта при прорыве блокады Ленинграда.

К Неве в конце сентября 1942 года были подтянуты части 70-й и 86-й стрелковых дивизий и 11-й отдельной стрелковой бригады. В историческом очерке «Ордена Ленина Ленинградский военный округ» отмечается:

«После мощной артиллерийской и авиационной подготовки двинулись через реку головные роты 169-го стрелкового полка 86-й дивизии и 252-го стрелкового полка 70-й дивизии. На корме одной из шлюпок стоял коммунист старший сержант Павлов, высоко поднимая развевающийся на ветру алый стяг. Едва днище лодки коснулось песчаной отмели, как Павлов спрыгнул в воду и с громким «ура!» повел взвод в атаку».

На переправе. С картины художника С. Панкратова.

Наши подразделения захватили на левом берегу два небольших плацдарма. Весь день они, не получая подкреплений, так как с утра переправа приостановилась, вели тяжелый бой. Противник, подтянув сюда два моторизованных полка, стремился сбросить советских бойцов в воду. Окопы и блиндажи по нескольку раз переходили из рук в руки. Красноармеец Петров, когда кончились боеприпасы, пустил в дело трофейный автомат. Потом он отбивался захваченными немецкими гранатами. Около шести десятков гранат бросил Петров в атаковавших окоп гитлеровцев.

Ефрейтор Константин Демин, переправившись через Неву со своими товарищами радистами Никитиным и Изгородиным, корректировал артиллерийский огонь. Гитлеровцы подошли к наблюдательному пункту. Радисты взялись за винтовки и гранаты и уничтожили более двух десятков фашистов.

В тот же день экипажи танков-амфибий уничтожили до ста вражеских солдат и офицеров.

Ленинградские летчики, прикрывая, наши войска, провели 26 сентября 18 воздушных боев, сбили и повредили 10 самолетов противника, подавили огонь 10 вражеских батарей, атаковали с воздуха очаги вражеской обороны и перебрасываемые к Неве подкрепления.

Гитлеровцам до наступления темноты не удалось восстановить положение. А вечером через Неву снова начали переправляться наши стрелки, артиллеристы, саперы, связисты.

Ожесточенные бои в районе Московской Дубровки — на возрожденном Невском «пятачке» — продолжались еще две недели. Руководил ими начальник штаба фронта генерал Д. Н. Гусев, назначенный временно исполняющим обязанности командующего Невской оперативной группой. Через реку переправились основные силы 70-й и 86-й дивизий и 11-й бригады.

На Невском плацдарме особенно успешно действовал 329-й полк 70-й дивизии. Командовал им подполковник М. И. Залиашвили. Полк, умело использовав успех батальона капитана А. И. Строилова, отбил у гитлеровцев важные рубежи и, несмотря на бешеные контратаки врага, удержал их в своих руках.

Как же воевал батальон капитана Строилова, который первым форсировал Неву?

Капитан Строилов вспоминал и анализировал все этапы начала броска. Почему операция вначале проходила не совсем удачно? Может быть, действительно форсировать Неву открыто даже при сильной огневой поддержке не следует? Не лучше ли избежать лобовой атаки?

Накануне штурма Строилов пришел к командиру полка подполковнику М. И. Залиашвили.

— Я думаю, полком атаковать не стоит,— сказал капитан.— Слишком большой риск. Разрешите доложить другой план.

Строилов предложил начать бросок, как и намечалось, ночью, но без обычной артиллерийской подготовки. Огневой вал, конечно, хорош: он оглушает врага, не дает ему активно противодействовать атаке. Но в то же время артиллерия как бы предупреждает противника о готовящемся штурме. Кроме того, фашисты так зарылись в землю, что их не очень-то проймешь снарядами и минами.

— Начнем атаку небольшой группой и в абсолютной тишине,— предложил Строилов.— Я сам, если разрешите, поведу эту группу. Высадимся на том берегу.

План был чрезвычайно дерзким и опасным. Но подполковнику Залиашвили он понравился. Доложили командиру 70-й стрелковой дивизии Герою Советского Союза полковнику А. А. Краснову.

— Сам решил идти? — подумав, спросил полковник капитана Строилова.
— Да,— ответил капитан.— Пройдем, не заметят. А там сыпанем гитлеровцам.

О замысле комбата Краснов доложил командованию. План Строилова был одобрен.

Для дерзкой вылазки капитан решил взять только добровольцев. Идти вместе с ним вызвались Константин Демин, Иван Парамонов, разведчик Семен Гуральник, радист Николай Форейник и многие другие.

...Низко, над самой водой, стлался туман. Он делал еще чернее тьму сентябрьской ночи. Четыре лодки готовились к отплытию. Горстка смельчаков шла в бой против нескольких полков противника, укрывшихся в бетонных дотах и ощетинившихся сотнями стволов пушек, пулеметов и минометов.

На первой лодке вместе с Александром Строиловым разместились Демин, Парамонов и радист Форейник. На один из плотов погрузили небольшую пушку, на другой — миномет. Уключины обмотали тряпками. Оружие, фляги, котелки прикрепили так, чтобы не выдать себя ни единым звуком.

Отчалили. Весла взлетали над черной водой мягко и бесшумно.

Далеко впереди описала ярко-зеленую дугу ракета. Застучал вражеский пулемет. Пули просвистели высоко над головами. Следующая очередь прошла ближе.

Пулемет бил до тех пор, пока его не накрыли несколькими снарядами наши артиллеристы. Больше фашисты не стреляли. Видно, были уверены, что перебраться на занятый ими берег никто не попытается. Да и туман в ту ночь был плотный, словно хорошая дымовая завеса.

Добрались. Прежде всего Костя Демин отыскал на берегу большую воронку. Забрались в нее. Заметили двух гитлеровцев с термосами на спинах. Их подпустили, а потом бесшумно схватили и приволокли в воронку.

— Полный комфорт,— пошутил капитан.— Горячий завтрак с доставкой на дом.

Пленные показали, что их подразделения наведываются в прибрежные окопы и траншеи время от времени. Постреляют из снайперских винтовок, из ракетниц — и назад, в укрытия.

Строилов приказал готовиться к атаке. То, что немцы отсиживаются в укрытиях, было на руку. Захватить врага врасплох, ошеломить его — это уже первый шаг к успеху.

— За Родину! Вперед! — закричал Костя Демин, устремляясь к вражеским траншеям.
— Ура-а! — подхватили бойцы.

Неожиданная атака вызвала панику во вражеском стане. Бросая оружие, фашисты бежали к дальним траншеям, расположенным против рощи.

Не потеряв ни одного человека, строиловцы ворвались в ходы сообщения, которые связывали прибрежную траншею с более мощной линией обороны.

Дорогу преградил огонь крупнокалиберного пулемета.

— Подавить! — приказал командир батальона Демину.

Едва успел Демин скрыться в предрассветной мгле, как на строиловцев обрушились мины. Еще немного времени, и враг соберется с силами. Определить, что через реку прорвался всего лишь небольшой отряд, не так сложно.

— Вперед! — скомандовал комбат.— Быстрей! И вновь загремело раскатистое русское «ура!». Однако во второй траншее гитлеровцы встретили наших бойцов не так, как в первой. Здесь противник пришел в себя. В узкой щели закипела рукопашная схватка. В ход пошли приклады, ножи и даже кулаки.

Вскоре фашисты откатились и отсюда. Полтора десятка смельчаков продвинулись от Невы примерно на 600 метров. Под их прикрытием через реку переправился весь батальон Строилова во главе со старшим политруком Виноградовым.

С командного пункта, расположенного возле подбитого еще год назад танка «КВ», комбат связался с правым берегом, доложил командиру дивизии о выполнении задания.

После полковника А. А. Краснова трубку взял комиссар дивизии Г. В. Журба.

— Держись, Строилов! — напутствовал комиссар.— Хорошо начал. Жди поддержку. Скоро будем у вас!

Гитлеровцы открыли по засевшему в траншеях батальону ураганный артиллерийский и минометный огонь. На правый фланг двинулось до сотни фашистов и четыре танка.

Но к этому времени лейтенант Паламарчук уже успел переправить через Неву 45-миллиметровые орудия, установил их на открытые позиции и прямой наводкой бил по врагам.

Гитлеровцы отступили. Но через час, пустив вперед три танка, снова бросились в атаку. И опять им пришлось отойти. Так повторялось несколько раз. К вечеру фашисты потеряли убитыми и ранеными несколько сот человек, но потеснить наш отважный батальон не смогли.

Ночью через Неву шли и шли наши подразделения. Гитлеровцы засыпали их минами, но советские бойцы упорно стремились вперед. Стреляли немцы не очень точно: от берега их оттеснили уже метров на 800—900.

Когда занялся рассвет, гитлеровское командование бросило на переправу самолеты. С правого берега начали бить наши зенитчики. Множество разрывов вставало на пути фашистских стервятников.

Вот развернулся и резко стал падать головной самолет.

— Отлетался,— заметил сержант Решеткин.— Молодцы, зенитчики!

Но шесть самолетов все же прорвались к нашим позициям. Едва они отбомбились, нагрянули другие «юнкерсы». Выстроившись в огромную карусель, они густо сыпали бомбы на батальон Строилова.

Земля стонала от разрывов, вздымалась к небу черным, закрывающим солнце облаком.

Гитлеровцы открыли по нашим позициям ураганный артиллерийский огонь. Они решили перепахать землю, уничтожить на ней все живое. Расчет у них был несложным: столько-то бомб, столько-то снарядов на такую-то площадь,— и теоретически живого там ничего не должно остаться. Ведь не по десять же жизней у каждого из этих русских!

Но сколько раз в больших и малых сражениях самые, казалось бы, точные расчеты наших врагов подводили их.

Капитан Строилов выглянул из блиндажа, оценил обстановку, связался по телефону с командирами рот.

Комбат сменил у автомата диск, взял из ящика две гранаты.

Фашисты наступали двумя ротами. Одна двигалась из лощины, другая — со стороны рощи. Теперь немцы были уверены в легком успехе. По тому, как они развертывались,капитан понял: хотят схватить полукольцом левофланговую роту лейтенанта Михаила Крахмаленко.

Но Строилов хорошо знал своих бойцов и верил в них. Они открыли огонь из винтовок, автоматов и пулеметов. Ряды гитлеровцев стали заметно редеть. Однако те не останавливались, лезли словно одержимые.

В центре их удалось прижать к земле. А фашисты на правом фланге все шли и шли вперед. Они прорвались на позиции, которые удерживал взвод лейтенанта Попова. В образовавшуюся брешь устремились новые группы врагов.

И тогда комбат поднял бойцов в контратаку. Стремительным броском строиловцы заставили фашистов повернуть обратно и, преследуя врагов, ворвались в их блиндажи.

Лишь успел комбат отдать необходимые распоряжения об обороне захваченного опорного пункта, как в землянку вбежал разведчик Семен Гуральник:

«Языком» оказался солдат 5-й роты 5-го мотопехотного полка 12-й танковой дивизии. От него узнали, что утром в наступление будет брошен батальон гитлеровцев в сопровождении тяжелых танков.

Комбат приказал усилить наблюдение за вражескими позициями и срочно собрал командиров рот и артиллерийских подразделений. У капитана созрел дерзкий план.

Ночью две роты, усиленные станковыми пулеметами, обошли справа вражеский фланг. Одна рота зашла с левого фланга.
Черное небо вспороли две осветительные ракеты. Это был сигнал. С флангов по фашистам застрочили станковые пулеметы. С фронта ударила наша артиллерия.

Пытаясь выбраться из окружения, враги заметались. Открытым оказался лишь перелесок. Фашисты кинулись к нему. Но 82-миллиметровые минометы, которыми командовал младший лейтенант Петр Кисель, уничтожили фашистов.

Потерь у наших бойцов почти не было. А трофеи захватили немалые — две пушки, шесть минометов, 18 пулеметов и много другого оружия. На поле боя фашисты оставили более 200 трупов.

Так в ночь с 27 на 28 сентября 1942 года вновь был захвачен и продолжал действовать Невский «пятачок». Одобренный и поддержанный нашим командованием, дерзкий план капитана Строилова блестяще оправдался. Горстка бойцов помогла переправиться на левый берег всей 70-й стрелковой дивизии, которая потеснила врага и прочно закрепилась на захваченных рубежах. С гордостью и уважением повторяли в частях дивизии имя мужественного капитана Строилова. В сложнейших условиях командуя батальоном, он проявил качества подлинного военачальника — наметил правильный тактический план действий, руководил его осуществлением и проявил личное мужество...

Бойцы 70-й стрелковой дивизии еще до прибытия на берега Невы прошли большой и трудный путь. Они отличались высокой выучкой и незаурядной смелостью. Не случайно это соединение направляли на самые ответственные участки фронта.

Личный пример отваги и мужества показывали командиры, политработники.

В боях на левом берегу был смертельно ранен участвовавший вместе с бойцами в отражении вражеской контратаки военком 70-й дивизии Г. В. Журба, бывший диспетчер завода «Красный треугольник», направленный Ленинградской партийной организацией на фронт политбойцом.

Некролог, напечатанный 12 октября 1942 года во фронтовой газете «На страже Родины», подписали руководители Ленинградской партийной организации, члены Военного совета фронта. Но под этим некрологом могли бы поставить свои подписи тысячи солдат и офицеров, которые знали и любили боевого комиссара, вместе с ним били врага. Это и их мысли выразил скорбный некролог:

«Он был подлинным сыном Ленинграда, живым олицетворением железной стойкости ленинградских рабочих, впитавших в себя лучшие черты своих отцов и старших братьев, пронесших сквозь бури и ураганы победное знамя Октября... Мы гордимся тобой, гордимся великим городом, партийной организацией, взрастившей такого славного сына».

В те дни дивизия, в которой комиссаром был Георгий Владимирович Журба, стала гвардейской. И гвардейцы били врага так, как учил их Журба.

В боях участвовал и отряд моряков Краснознаменного Балтийского флота. Перед моряками была поставлена задача — перебрасывать войска, боеприпасы и продовольствие на левый берег и увозить оттуда раненых. Для этой цели командование Балтийского флота отобрало лучших курсантов курсов младших лейтенантов КБФ и школы боцманов, матросов с разных кораблей флота и Ладожской военной флотилии. Во главе морского отряда, состоявшего из 800 человек, был начальник штаба Ленинградской морской базы капитан 1-гo ранга Александров, его заместителем — командир крейсера «Максим Горький» капитан 1-гo ранга Святов. Политическое обеспечение отряда осуществляла группа политработников Политуправления КБФ в составе полкового комиссара Вайдо, старшего батальонного комиссара Горького, батальонных комиссаров Виткалова и Громова.

Днем и ночью не стихали бои на многострадальной земле Невского «пятачка». Страна узнавала о новых бессмертных подвигах, свершенных под Невской Дубровкой.

Вот лишь один из эпизодов, о котором рассказала газета «Правда» 13 октября 1942 года.

Небольшая группа наших бойцов сдерживала на Невском «пятачке» натиск вражеских танков. Одного из бойцов ранило в обе ноги, и он остался лежать на бруствере окопа. Когда немецкие танки приблизились, раненый пополз им навстречу.

Головная фашистская машина подошла на расстояние 10 метров. Боец метнул связку гранат. Танк продолжал двигаться. И лишь вторая связка остановила его.

Третьей связкой гранат герой подбил еще один танк.

На помощь бойцу подоспели бронебойщики. Они заставили остальные вражеские машины повернуть назад. В разгаре боя никто так и не успел узнать фамилии раненого смельчака ¹.

¹ Теперь установлено, что это был балтийский моряк комсомолец Александр Кузнецов.

Будучи раненным, Чугунов возглавил группу солдат. Двое суток сражались с немцами мичман и его группа. Под командованием Чугунова были отбиты четыре атаки вражеских автоматчиков, уничтожены два минометных расчета.

Чугунов отказался уйти в госпиталь. В первом же после ранения бою он умножил свой счет — подбил три фашистских танка.

В этом единоборстве победил советский человек. Он оказался сильнее брони и крепче стали.

Отважному патриоту посвятило специальную листовку Политическое управление Краснознаменного Балтийского флота. «Яков Чугунов,— говорилось в ней,— воспитанник Краснознаменной Балтики. Здесь он прошел свою первую школу моряка, здесь он закалился и вырос, став командиром, здесь он совершил свой замечательный подвиг, прославивший его имя на всю Балтику, на всю страну.

Подвиг Якова Чугунова — свидетельство того, что героем может стать и становится каждый, в ком бьется сердце бойца и патриота, кто посвятил свою жизнь... одной священной цели — великой борьбе за свободу и честь Родины, борьбе до полной и окончательной победы над лютым врагом».

Пример мужественного моряка, который и раненым не покинул поле боя, принял на себя командование и вступил в схватку с вражескими танками, воодушевил многих бойцов.

Лейтенант С. Ф. Панкратов служил в 96-м артиллерийском полку 70-й стрелковой дивизии. Позиции этого полка находились на правом берегу Невы напротив «пятачка», с этих позиций наши артиллеристы вели огонь по вражеским укреплениям.

Панкратов был не только артиллеристом. В короткие перерывы между боями он брал в руки карандаш. Его рисунки в годы войны можно было встретить на страницах ленинградских газет.

Панкратов регулярно вел записи. Вот некоторые из них:

«Сегодня ко мне в землянку пришел прославленный разведчик-артиллерист К. Н. Демин. Богатырская фигура, смелый разлет бровей и ясные голубые глаза. На голове папаха с таким длинным ворсом, что даже не видно звездочки. В полушубке, валенках, он напоминает охотника-зверолова. Папаху с другими фронтовыми подарками ему прислали пионеры из Сибири. Он носит ее с гордостью.

— Переправились на тот берег. Народу погибло много. Но и фашисты нас надолго запомнят. Я был в таком азарте. Патроны и гранаты кончились, перевернул автомат, бил прикладом...

Он рассказывает, а я рисую, поставив одну «летучую мышь» у самого лица Демина, а другую у своего альбома. Рисую сосредоточенно, боясь пропустить удивительное выражение его глаз.

Кончаю рисунок. Демин с видимым удовольствием подписывается под ним. Крепко жмем друг другу руки и обнимаемся на прощание.

...Тихий стук в землянку. Входит А. В. Томилина — маленькая хрупкая девушка в солдатской форме. Говорит:

— Товарищ лейтенант, меня к вам прислал полковник.

А у самой руки трясутся и губы вздрагивают. Оказывается, во время только что закончившегося боя она 11 раз соединяла порванный провод и четырежды была засыпана землей.

Рисую ее лучистые глаза с длинными ресницами.

Девушка интересуется, куда может попасть этот рисунок. Говорю, что в ленинградскую газету «Смена» или во фронтовую «На страже Родины». Робко просит:

— Товарищ лейтенант, если где-нибудь на печатают, подарите мне. Я маме пошлю.

Подписывается под рисунком, благодарит и уходит.

Ее портрет напечатали в «Смене». На первой полосе,— как героини Ленинградского фронта, награжденной орденом Красной Звезды.

...Сегодня направился на батарею комбата А. В. Клочко. Там меня настиг шквальный артиллерийский огонь. Один из вражеских снарядов угодил в дзот.

Налет кончился так же внезапно, как и начался.

Вхожу в землянку комбата. Клочко сидит суровый и злой. Приглашает:

— Садись, лейтенант. Только сейчас погиб мой лучший наводчик Натекин. Цены ему не было, и вот — убили...

Таким я и нарисовал комбата — густая черная шевелюра и суровые, страдающие глаза.

Клочко произнес речь над гробом, сколоченным из досок от снарядных ящиков, призвал отомстить фашистам за смерть боевого товарища. Вместо траурного салюта короткая команда:

И батарея ударила по тому квадрату, из которого, по мнению Клочко, был открыт шквальный огонь...»