Этот знакомый и незнакомый Кировский район / отв. ред. И. Н. Стоян.— СПб.: [б. и.], 2007
 |
 |
Отрадное
Самый молодой город Кировского района корнями уходит в историю. Главный природной достопримечательностью здесь являются Ивановские пороги, которые тянутся на 2 км. от устья реки Святки до впадения в Неву Тосны. Река сужается здесь почти в два раза. Малая глубина, большое количество подводных и надводных камней, наличие отмелей создавало опасность для судов. Поэтому издревле проплывающие мимо купцы старались нанять опытных лоцманов для проводки своих кораблей. 500 лет назад здесь было несколько деревень. На шведских картах XVII века обозначено селение Пелла, что в переводе с финского означает пыль, или мягкая, рыхлая земля.
Известно, что в 1762 году здесь располагалось имение, принадлежавшее княжне Долгоруковой. Его покупает видный государственный деятель, сенатор и дипломат И. И. Неплюев. Он «имел разум твердый и тонкий, деятельность неусыпную, решимость в делах скорую и основательную, правосудие строгое и никакими пристрастиями и интересами непоколебимую»,— так охарактеризовал Ивана Ивановича историограф деяний Петра Великого И. И. Голиков. Кстати, сам Голиков именно здесь писал капитальный многотомный труд о царе-реформаторе. Имение привлекло Неплюева своим расположением. Оно находилось в 30-ти верстах от столицы между Невой и Шлиссельбургским почтовым трактом. Отсюда можно было быстро добраться до Петербурга как на лошадях, так и водным путем. Перед усадьбой для этого была построена пристань. Согласно преданию именно здесь Екатерина II встретилась с секретным узником Шлиссельбургской крепости Иваном Антоновичем и пришла к выводу, что он безумен. В имении Неплюев прожил всего год, но сделал немало: завел хлебопашество, огороды, плодовый сад, оранжерею с померанцевыми деревьями и даже небольшой конный завод. Память о владельце сохранились в названии деревни Ивановское. Сын неплюева Николай построил церковь, и деревня повысила свой статус, стала селом. Однажды сюда вновь нагрянула императрица, которая решила уединиться «в диком и унылом уголке земли» после смерти очередного своего фаворита А. Д. Ланского. Она некоторое время предавалась здесь унынию вместе с сестрой скончавшегося фаворита Кушелевой и занималась составлением сравнительного словаря. В 1784 году имение выкупается в казну.
Очередной приезд Екатерины январским утром 1785 года в Ивановское едва не стал для него судьбоносным. Внимательно осматрев мызу, императрица заключила, что имение «прелестное, виды чрезвычайно разнообразные». Отобедав в доме Неплюева, Екатерина возвратилась в Петербург. 13 марта того же года был издан указ о строительстве здесь нового императорского дворца. Руководителем строительства стал придворный архитектор любимец государыни Иван Старов. Он сформировал команду надежных помощников — каменного мастера Пинкетти, архитекторов И. Ситникова и Е. Соколова, художника Г. И. Козлова. 17 июля Екатерина прибыла со всей свитой на торжественное открытие строительства. Сопровождающих императрицу было так много, что для всех не хватило место в просторном неплюевском доме. Придворные низших чинов ночевали в 12 палатках, раскинутых во дворе. Два дня продолжались прогулки, а в воскресенье 20 июля государыня изволила «положить основание нового дворца». Каменщики, которые присутствовали при этом, получили награду в тысячу рублей.
Строительство началось быстрыми темпами, и через четыре года основные корпуса уже подвели под крышу. Главный фасад дворца был обращен к реке. Екатерина писала своему парижскому корреспонденту Ф. М. Гримму: «Нева на этом месте имеет вид большого озера: множество судов, короче, весь торговый груз, строительный материал Петербурга проходит мимо моих окон. и все в эту минуту в движении на воде и на берегу».
Дворец был связан с водой обширной пристанью, от которой в сторону здания поднималась широкая каменная лестница. Монументальность сооружения усиливалась его протяженностью, которая составляла 200 метров. Это почти фасад Зимнего дворца и без малого два фасада Казанского собора. Впечатление усиливали два кавалерских двухэтажных корпуса длиною 300 метров, которые были связаны с дворцом галереями. Южная сторона здания была обращена к Шлиссельбургскому тракту. Все 23 сооружения дворцового ансамбля объединялись системой галерей в единое целое.
Рядом с дворцом известным садовым мастером Бушем проектировался обширный парк в английском стиле. В центре парка был вырыт пруд с островом по середине. К нему был переброшен деревянный мостик.
По совету Ф. М. Гримма Екатерина заказала 150 образцов мебели для внутренних помещений дворца у знаменитого французского мебельщиков Д. Рентгена. Четыре вещи — модель двери и три бюро хранятся теперь в Эрмитаже.
О великолепии сооружений можно судить по высказыванию самой императрицы, утверждавшей, что все дворцы «только хижины по сравнению с Пеллой».
Недалеко от дворца возникла почтовая станция, куда должна была приходить вся корреспонденция императрицы. Она располагалась на возвышенном берегу Святки. Главное двухэтажное здание отводилось под гостиницу. Рядом находились два смотрительских флигеля, в которых вели регистрацию и оплату подорожных. За ними находился дугообразный корпус. Там размещались помещения для конюхов, конюшня, кладовая, каретник и ледник. В центре корпуса возвышалась башня с обзорными площадками. Для разгрузки багажа и почты был предназначен огражденный внутренний двор.
Деньги на строительство отпускались без счета. Однако его завершению помешала Русско-турецкая война 1787—1791 годов. 3 ноября 1789 года императрица повелела строительство в мызе Пелла «до удобнейшего времени остановить и людей более при том строении не нужных отпустить». На месте остались 2 комиссара и стража для присмотра за материалами. «Все проекты приостановились до мирного времени», — писала Екатерина Гримму, не подозревая о том, что навсегда.
Занявший после смерти Екатерины императорский престол Павел I наведался в Пеллу. К его приезду заколоченные досками окна и двери вновь открыли, заново выкрасили крыши дворцовых корпусов и подсобных помещений. Но император уже принял решение о строительстве Михайловского замка и распорядился Пеллу разобрать.
Незавидная доля выпала каменщикам из села Путилово: сначала они возводили дворец, а теперь им же пришлось ломать стены, очищать от раствора кирпич и бутовую плиту. Все эти материалы использовались потом при строительстве Михайловского замка и Михайловского манежа в Петербурге, Пеллинских казарм и церкви в селе Ивановское. Создатель «екатерининского Вавилона» архитектор И. Е. Старов был уволен.
В 1910 г. во время земляных работ были обнаружены кладка фундаментов и детали архитектурных украшений. Старожилы рассказывают, что после войны старинный кирпич использовался местными жителями для строительства времянок и частных домов. Грандиозная стройка XVIII века осталось только в исторической памяти людей.
А вот созданная при дворце почтовая станция сумела дожить до наших дней. Она встречала ссыльных, отправляемых в Сибирь и будущих заключенных Шлиссельбургской крепости. В 1826 году здесь прощался со своей женой перед отправкой в Сибирь С. П. Трубецкой, которого декабристы избрали своим диктатором во время восстания, но так и не дождались его на Сенатской площади. Бывал здесь и другой известный декабрист Н. А. Бестужев, который изложил свои впечатления об этом месте в повести «Шлиссельбургская станция», которая сохранилась, правда, только в черном варианте.
В1829 году почтовый департамент усмотрел «на опыте бесполезность содержания в почтовом ведомстве для гостиницы дом», а военное ведомство нашло здание удобным для размещения офицеров бригады лейб-гвардии конной артиллерии. Комплекс помещений бывшей почтовой станции оказался настолько просторным, что его занимало довольно большое количество войск. До 1868 года здесь стояли конно-артиллерийская легкая бригада и образцовые казачьи конно-артиллерийские дивизионы общей численностью 600—700 человек. С устройством новых казарм здесь разместилось около 800 солдат 37 пешей артиллерийской бригады, а в 1778 году под охраной роты Новочеркасского полка и роты Санкт-петербургского резервного батальона в этом же месте ждала своей дальнейшей участи примерно тысяча турецких военнопленных.
В конце XIX века главное сооружение бывшей почтовой станции пришло в упадок и нуждалось в ремонте. Во время Великой Отечественной войны оно очень сильно пострадало и было разобрано. До нашего времени дошли флигели станции и помещение конюшенно-каретного корпуса. Они указом Президента России включены в перечень объектов исторического и культурного наследия федерального значения. Только увидеть их нелегко, т. к. эти архитектурные памятники находятся за высокой оградой завода «Пелла».
Жители Ивановского были свидетелями и участниками другого события: борьба с порогами, которые придавали Неве живописный вид, но очень мешали судоходству. Возвращенный Екатериной из сибирской ссылки Б. Х. Миних составил проект обводного канала в районе Святки. Он был прорыт, но, очевидно, проблемы не решил, т. к. продолжались работы по углублению дна Невы и уничтожению составляющих пороги валунов. Дело оказалось сложным. Первый этап работ производился с 1756 по 1820 годы и завершился уничтожением самого крупного валуна под названием «Маслов камень». Однако и после столь длительной расчистки место оставалось опасным для судоходства. Аварии продолжались.
Об одной из них писали Петербургские газеты. 30 апреля 1902 года пароход старой постройки вышел из Шлиссельбурга в северную столицу, имея 197 пассажиров на борту. В районе порогов пароход затерло льдом, и он перестал слушаться руля. В результате на полном ходу судно наскочило на подводный камень и резко накренилось на левый бок. Часть пассажиров, находящихся на палубе, попадало в ледяную воду. Команда не растерялась: спустили на воду имеющиеся шлюпки и кинула утопающим спасательные круги. На помощь быстро пришел другой пароход и множество лодок местных жителей. Поэтому обошлось без жертв.
Подобные происшествия подвигли власти на новый тур борьбы с порогами. На средства министерства путей сообщения в 1913 году начался новый этап дноуглубительных работ. На льду в районе порогов расставили полтора десятка подъемников, которыми при помощи лебедок со дна реки доставали громадные, весом свыше 500 пудов камни. Их зацепляли спускающиеся на дно водолазы. Подъем камней свыше 8-го считался сверхурочным и оплачивался в двойном размере. Камни поменьше добывались железными корзинами, которые вытаскивались на поверхность при помощи лебедок. В работу включились и местные крестьяне, которые вытаскивали камни при помощи «воротов», «шарманок» и «цамоэлектрической машинки «Феникс». Куски льда и камней взлетали на несколько десятков метров и «представляли красивое зрелище». Произведя более 60 взрывов, водолазы уничтожили валуны наиболее опасные для судоходства, в том числе 3 из них весом более 5 тысяч пудов. Остается напомнить, что все работы проводились по много часов в ледяной воде. Никакого подогрева водолазные костюмы не имели, а крестьяне вообще обходились без них.
В ходе водолазных работ были найдены различные предметы, потерянные пассажирами, в том числе серебряные часы и портсигар, а также несколько старинных и современных якорей, детали гребных винтов пароходов.
Периодически подобные работы продолжали проводить и в дальнейшем. Последний раз — в конце 70-х годов. Но и сегодня это место считается опасным для судоходства. В 1999 году в районе порогов сел на мель нефтевоз. В Неву попало 30 тонн мазута.
«Скоротечный блеск» Пеллинского дворца, природная красота Ивановских порогов привлекали сюда известных русских писателей. Летом 1863 года Николай Герасимович Помяловский вместе с братом Владимиром и другом писателя студентом-медиком отправились в Ивановское. Они поселились в простой крестьянской избе. Спокойная жизнь, чистый воздух, рыбная ловля благотворно подействовали на Помяловского. Он энергично принялся за работу и написал здесь четвертый очерк «Бурсы».
Дважды побывал тут и А. П. Чехов. Одно время он дружил с известным в то время журналистом Лейкиным. В конце апреля 1886 года Антон Павлович навестил Лейкина на его даче в Ивановском. Затем Чехов пригласил Лейкина нанести ему ответный визит. Через 10 лет тогда уже знаменитый писатель перед поездкой на лечение за границу вновь посетил своего приятеля, о чем лаконично записал в дневнике: «27 июля у Лейкина в Ивановском...».
Во время индустриального рывка, предпринятого Россией во второй половине XIXвека, перед жителями села открылись два варианта развития: стать дачным поселком северной столицы или промышленным центром. Первоначально оба варианта получили свое развитие. Появилось несколько кирпичных и один меднопрокатный завод. Подробно об этом было написано в главе, посвященной развитию Шлиссельбургского уезда. Поэтому здесь остановимся на возникновении дачного поселка Отрадное, которое затем слился с Ивановским в единое поселение.
Появление этого поселка, расположившегося рядом с Ивановским чуть выше по течению Невы, связано со строительством железной дороги, которая первоначально должна была дойти до станции Мга. Это сокращало время проезда и сделало сухое место, покрытое сосновым и еловым лесом вблизи реки, привлекательным для массового отдыха.
Открывшейся перспективой воспользовались два владельца имений в этом районе: надворный советник в отставке А. К. Боголюбов и тоже отставной, но уже генерал, Б. И. Виннер. Последний являлся владельцем крупного порохового завода в районе современного поселка Никольское. Они решили объединить свои усилия и наняли инженера Отрадного, по плану которого началось строительство. Были произведены вырубка леса, дренаж дорог, проложены улицы и замощен центральный проспект. Территорию будущего поселка разбили на 90 участков, которые сдавали за определенную плату в аренду на 34 и более лет. В Петербурге на Николаевской улице и в самих имениях принимались заказы на постройку дачных домов «под наблюдением опытных инженеров». Дачи строили в основном бревенчатые, а крыши крыли сначала толью, а потом — железом. Рядом с большим господским домом можно было увидеть строение поменьше — домик для прислуги. Все дачи были окрашены в голубой, зеленый или желтый цвет. Веранды стеклились цветными стеклами. На большинстве дачных участков существовала канализация из деревянных труб. Всю свободную от строений территорию занимал сад. На клумбах среди цветов устанавливали фигуры клоунов. Со стороны фасадов домов росли липы и клены. Отдельные дачи обсаживались серебристыми елями. По вечерам фонарщики на каждой даче зажигали керосиновые фонари. Трава не скашивалась, а стриглась. Простора отдыхающим хватало: площадь одной дачи равнялась 40—50 соткам.
В 1899 году для отдыхающих построили деревянную церковь и открыли кинематограф. Рядом с поселком проходило пароходное сообщение, и появилась железнодорожная станция под названием «Отрадное-Екатериновка».
О том, что усилия Винера, Боголюбова и Отрадного не пропали даром, свидетельствует Петербургская газета «Дачная жизнь». Она писала: «Еще за долго до открытия навигации по Неве почти все дачи в Отрадном были сданы; не снятых дач осталось немного и есть уже уверенность, что они не останутся свободными». В черте поселка оказался и охотничий дом Юсуповых, который привлекал к себе внимание и в советские времена...
Ссылка
- Город Отрадное — ЭнциклопедиЯ
