... Александр Штейн. Юнги с Валаама
С. Н. Литвак. На боевых постах связисты
Петр Ойфа. Жизнь за Родину В. Меркурьев. В аду под Невской Дубровкой...
Воспоминания участников боев под Невской Дубровкой в 1941—1943 годах
Небольшой клочок земли, отбитый у противника на левом берегу Невы, напротив Невской Дубровки, был подлинным бастионом битвы за Ленинград, сыграл важную роль в прорыве блокады и разгроме немецко-фашистской группировки южнее Ладожского озера. Защитники Невского Пятачка явили пример величайшей стойкости и легендарного мужества.
Книга, составленная из воспоминаний участников боев — воинов Невской оперативной группы и 8-й армии Ленинградского фронта, представляет интерес не только для ветеранов, но и для молодых читателей, интересующихся историей Великой Отечественной войны.
Составитель К. К. Грищинский
Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги ▼ Стр. 3—17
МУЖЕСТВО, ИСПЫТАННОЕ ЖЕЛЕЗОМ
Сентябрь 1941 года. Под Ленинградом развернулись тяжелые бои. Немецко-фашистское командование, несмотря на огромные потери своих войск, героически сопротивление воинов Ленинградского фронта, принимало все меры, чтобы захватить город на Неве. Линия фронта все ближе и ближе подходила к Ленинграду. После того как гитлеровские войска обошли Красногвардейский укрепленный район, бои завязались уже на рубеже Горелово — Финское Койрово — поселок Володарский.
Это были тревожные дни.
Именно в этот критический момент Ставка направила в осажденный город группу генералов во главе с заместителем Верховного главнокомандующего генералом армии Г. К. Жуковым, который 13 сентября вступил в командование фронтом.
Еще до прибытия Г. К. Жукова в Ленинград группировка немецко-фашистских войск, наступавшая со стороны Новгорода и Чудова, перерезала обе железные дороги, соединяющие Ленинград с Москвой. Противник вышел к Неве на участке от Ивановских порогов до Шлиссельбурга.
Новый командующий вместе с Военным советом фронта принимал решительные меры, чтобы предотвратить опасность прорыва врага в Ленинград. 42-я армия, усиленная 5-й дивизией народного ополчения, 10-й стрелковой дивизией и 701-м стрелковым полком 142-й стрелковой дивизии, получил строжайший приказ — не допустить вторжения немецко-фашистских войск в город через Пулковские высоты и Горелово (командование 42-й армией было поручено автору этих строк).
Большого накала достигло в начале второй декады сентября сражение у Пулковских высот.
17 сентября Военный совет Ленинградского фронта направил Военным советам 42-й и 55-й армий боевой приказ — во что бы то ни стало остановить врага! Главная его мысль: ни шагу назад! Не сдавать ни одного вершка земли на ближайших подступах к городу Ленина.
В начале третьей декады сентября наступил перелом в ходе боевых действий. Противник перешел к обороне, начал строительство долговременных укреплений, стал зарываться в землю. 41-й немецкий танковый корпус был выведен из-под Ленинграда.
Ставка Верховного главнокомандования решила использовать благоприятный момент для того, чтобы попытаться деблокировать Ленинград ударами с востока — силами вновь сформированной 54-й армии и с запада — силами Невской оперативной группы Ленинградского фронта. Форсировать Неву в районе Невской Дубровки должны были 115-я стрелковая дивизия, уже выдвинутая сюда, и находившиеся на подходе части 4-й отдельной морской бригады.
Как известно, шлиссельбургско-синявинский выступ, который образовался в результате прорыва немецко-фашистских войск к Ладоге, в том месте, где намечались наши встречные действия, был довольно узок — всего лишь 12—13 километров.
Форсировав Неву в ночь с 19 на 20 сентября, части 115-й дивизии под командованием генерал-майора В. Ф. Конькова захватила плацдарм на левом берегу и предприняли ряд решительных атак в общем направлении на Мгу.
Нет сомнения в том, что прорыв обороны немецко-фашистских войск в этом районе немедленно похоронил бы все планы удушения Ленинграда, которые лелеяли гитлеровцы. Значение «бутылочного горла», протянувшегося к южной оконечности Ладожского озера, противник отлично понимал. Немецкое командование спешно перебрасывали к Мге и Синявину отборные фашистские дивизии, стремясь ликвидировать советский плацдарм у Невской Дубровки.
Гитлеровцы бросали в контратаки все новые и новые батальоны. Тысячи мин, снарядов и авиабомб перепахали землю Невского пятачка вдоль и поперек. Казалось, что уже ничего живого не может остаться на этом клочке выжженной земли! Но, к изумлению врага, плацдарм держался. Советские воины не только отбивали все предпринятые против них атаки, но и сами наносили по врагу чувствительные удары...
О Невском пятачке писать трудно. И прежде всего потому, что боевые действия с этого небольшого плацдарма не привели ни в 1941, ни в 1942 году к желаемому результату — прорыву блокады. Наступательные бои с Невского пятачка стоили нам неимоверных усилий, однако они не принесли существенных результатов в смысле изгнания врага с захваченной им территории. Очевидно, поэтому история пятачка — пока что слабо освещенная страница Великой Отечественной войны. Отсюда, я думаю, протекает вторая трудность для тех, кто берется писать о пяточке. И все же хочется откровенно высказаться по данному вопросу.
Блокада Ленинграда побуждала нас к решительным действиям. Во имя спасения многомиллионного города страна готова была пойти и шла на серьезные жертвы. Ставка и лично Верховный главнокомандующий И. В. Сталин неоднократно требовали от руководителей ленинградской обороны активных наступательных действий и Ленинградский фронт, используя наличные резервы, делал все, чтобы усилить Невскую оперативную группу, войска которой упорно пробивали дорогу на восток, на соединение с двигавшейся им навстречу 54-й армией.
Исход кровавых октябрьских и ноябрьских боев 1941 года на Невском пятачке в которых с нашей стороны участвовало несколько ослабленных или наспех сформированных соединений и частей, преимущественно стрелковых, был для нас не утешителен. Сломать вражеское «горло» тогда не удалось. Не утешительна была и «победа» для оккупантов. На невских рубежах полегла 7-я авиадесантная дивизия, вояки которой кичились своей высадкой на греческий остров Крит. До десяти тысяч солдат и офицеров потеряла 96-я пехотная дивизия. Почти столько же — 207-я пехотная дивизия и ряд других соединений противника.
С конца октября 1941 года мне довелось командовать 54-й армией, которая вола упорные бои, пробиваясь навстречу воинам Невской оперативной группы. Скажу прямо: бойцы и командиры 54-й, охваченные единым патриотическим порывом, сражались мужественно и самоотверженно, но борьба была очень тяжелой. Особенно кровопролитные бои развернулись зимой 1941/42 года в районе станции Погостье, юго-восточнее Мги. Оборону противника, весьма насыщенную огневыми средствами, нам приходилось прогрызать буквально метр за метром. Погостье было взято, мы продвинулись вперед за линию железной дороги, но окончательно разбить противника в то время не смогли. В середине октября 1941 года гитлеровцы начали наступать на Тихвин, и пришлось часть наших сил перенацелить на это направление.
Победа, одержанная нами под Тихвином, не позволила фашистам создать второе кольцо блокады Ленинграда. План гитлеровского командования — соединиться с финскими войсками на реке Свири — в конечном счете полностью провалился.
Невский пятачок выстоял всю. долгую зиму первого года войны. И лишь в конце апреля 1942 года, когда из-за весеннего ледохода была прервана связь плацдарма с правым берегом реки, фашисты ликвидировали его. Но в сентябре того же года Невский пятачок возродился. Подразделения 70-й и 86-й стрелковых дивизий, а также 11-й стрелковой бригады, форсировав Неву, снова зацепились за левый берег.
Совместные действия Ленинградского и Волховского фронтов, предпринятые летом и осенью 1942 года, также не привели к прорыву блокады. Однако их роль не следует приуменьшать. В результате ожесточенных боев в районе Ладоги и Невы враг израсходовал все свои резервы, в том числе дивизии 11-й армии Манштейна, доставленные под Ленинград из Крыма для проведения нового штурма города (операция под кодовым названием «волшебный огонь»). Гитлеровцы потеряли огромное количество боевой техники, а число убитых и пленных составило свыше 60 тысяч человек.
Долгожданная крупная победа пришла к нам в январе 1943 года, когда удалось осуществить одновременное наступление двух фронтов и прорвать блокаду. 18 января на восточной окраине Рабочего поселка № 1 встретились части 123-й стрелковой бригады Ленинградского фронта с частями 372-й дивизии Волховского фронта. В тот же день, несколько позднее, в Рабочем поселке № 5 соединились другие подразделения обоих фронтов.
О легендарном Невском пятачке читатель подробно узнает, прочитав предлагаемую его вниманию книгу. Ее написали ветераны боев, люди разных должностей и званий, но одинаково преданные памяти о пережитом в те суровые годы. Воспоминания генералов и офицеров в ней соседствуют с воспоминаниями рядовых солдат. Бои под Невской Дубровкой сплотили вместе пехотинцев и моряков, пограничников и ополченцев, танкистов и саперов, связистов и медиков, одним словом, военнослужащих всех фронтовых профессий. С болью, душевным волнением пишут они о выпавших на их долю испытаниях, о боевых товарищах, оставшихся навеки в «железной» земле на берегах Невы.
Нa страницах сборника воссоздается объемная картина длительной и упорной борьбы, которую вели на Невском пятачке советские воины в тяжелую годину ленинградской блокады. Эта борьба потребовала немалых жертв, колоссального напряжения духовных и физических сил всех ее участников.
С позиции сегодняшнего дня всегда легче судить об отгремевших боях, находить то, что было в них правильным, что ошибочным. Даже отдельные военачальники, с которыми я встречался после войны, высказывали сомнения в целесообразности вести бои с Невского пятачка почти без танков, без должной артиллерийской и авиационной поддержки. Я им отвечал, что бои вести было надобно. Ведь в широком смысле слова наш успех на Неве состоял в том, что мы навязывали врагу свою волю, и мы — только мы! — владели в этом районе боевой инициативой, сковывая тем самым далеко идущие намерения противника.
Невский пятачок как дамоклов меч нависал над флангом немецко-фашистских войск, осаждавших Ленинград. Не случайно здесь шли самые упорные и ожесточенные бои ленинградской обороны. Защитники пятачка ежедневно отражали контратаки гитлеровцев. Порою было тяжко, но советские воины знали, за что они воюют. Именно тут, на невских берегах, родилась бойцовская поговорка: «Бей сатану, ударишь на Неве, отдастся на Дону!»
Битва на Неве явилась для воинов Ленинградского фронта школой воинского мастерства. Даже горькие уроки не прошли даром, они научили нас воевать лучше. Здесь, на пятачке, в полную силу проявились массовый героизм и доблесть наших бойцов, командиров, политработников. Эти качества затем были блестяще продемонстрированы перед всем миром в сражениях на Волге и Курской дуге, в битвах за Днепр, Вислу и Шпрее, в сотнях других боевых операций Красной Армии в годы Великой Отечественной войны.
Закончить хочется добрым напутствием новой книге, которая, как мне кажется, будет с равным вниманием прочтена и убеленными сединами ветеранами минувших боев и нашей замечательной молодежью — наследницей боевой и трудовой славы отцов и дедов.
И. ФЕДЮНИНСКИЙ,
генерал армии, Герой Советского Союза
Нет. Если сказано солдату —
Во что бы то ни обошлось, — Стоять!.. Нет дисков — есть граната,
Гранаты нет — есть в сердце злость.
Георгий Суворов
Б. В. БЫЧЕВСКИЙ
ЗАРЕВО НАД ЛАДОГОЙ
Конец августа 1941 года... В Смольном шло заседании Военного совета Ленинградского фронта. В оперативным отделе и отделе военных сообщений не успевали получать и выполнять распоряжения: осуществлялась новая перегруппировка сил.
В район станции Мга срочно перебрасывались пограничные войска НКВД. Под Колпино выдвигалась 168-я стрелковая дивизия, эвакуированная через Ладожское озеро из города Сортавалы. Балтийский флот получил задание вывезти на кораблях три дивизии из-под Выборга. Нелегко было в ту ночь уточнить задачи для инженерных войск. Командующего фронтом генерал-лейтенанта М. М. Попова я смог увидеть только утром. На столе у него стоял стакан с крепким черным кофе.
Увидев меня, Маркиан Михайлович недовольно поморщился:
— Что вы хотите, Бычевский? Я собирался побриться.— Он с силой потер щеку рукой и опять поморщился, словно от зубной боли.— Обстановку знаете, решения все есть, работать надо!
— На Неву хочу ехать, товарищ командующий,— доложил я.— В районе Островки — Кузьминки есть исправный железнодорожный мост. Не захватили бы его немцы. Там ведь наших частей нет?
— Начальник погранвойск Степанов получил задание машинами перебросить на правый берег Невы батальон народного ополчения, На левом берегу будут действовать сто шестьдесят восьмая дивизия полковника Бондарева и дивизия НКВД полковника Донскова.
— А с мостом как быть?
— Конечно, готовьте к взрыву. Пожалуй, действительно поезжайте туда сами, только быстрее возвращайтесь. Имейте в виду, необходимо проверить Карельский укрепленный район. Там нужно будет поставить электропрепятствия, подготовить плотины к затоплению.
Маркиан Михайлович помолчал, потом вдруг спросил:— О перемещениях у нас знаете? Решением Государственного комитета обороны маршал Ворошилов назначен командующим фронтом, а я — начальником штаба... Это — к сведению...1
1 Через несколько дней генерал-лейтенант М. М. Попов получил новое назначение и уехал из Ленинграда.
Выехав к мосту в район Кузьминок, я поручил своему заместителю подполковнику Н. М. Пилипцу отправить туда на машинах и роту минеров-автоматчиков. Правый берег Невы от поселка Пороги и выше практически никто не оборонял. Здесь находилась лишь одна зенитная батарея да артиллеристы-балтийцы готовили огневые позиции для тяжелых орудий. Словом, пока только закладывались основы будущей невской позиции.
Левый берег, насколько охватывал глаз, тоже был пустынным, хотя где-то в отдалении слышались звуки боя.
Вот и железнодорожный мост, совсем не охраняемый. Прорвись сюда противник крупными силами, и перед ним откроется возможность беспрепятственного выхода в тыл всего южного фасада обороны города.
Как только прибыли минеры, я сразу же приказал им обрушить металлические фермы моста, заминировать подходы к нему и все места, наиболее удобные для переправы через реку. Эти меры оказались весьма своевременными.
В эти напряженные дни была прервана железно-дорожная связь Ленинграда с центральными районами страны: противник прорвался к Октябрьской железной дороге, подошел к станции Мга и 1 сентября взял ее.
Через шесть дней после падения Мги в штаб фронта вернулся подполковник С. И. Лисовский. Обгоревшие волосы, опаленные брови и ввалившиеся щеки свидетельствовали о том, что ему пришлось пережить тяжелые минуты. С ротой саперов он попал в самое пекло массированного удара вражеских пикирующих бомбардировщиков. Пожары мгновенно охватили станционный поселок. А тут еще вступили в бой новые силы противника — моторизованные части. Фашисты вели пулеметный и минометный огонь прямо с машин.
Кроме саперов на станции Mra находился в тот момент немногочисленный сводный отряд майора Лещева, объединивший несколько разрозненных подразделений.
— Он, конечно, не смог удержать Мгу,— рассказывал Лисовский.— Ведь от самого Новгорода отходил с боями и на Мгу прибыл без артиллерии и почти без патронов.
— Нy а что же саперы? — поинтересовался я.
Лисовский пожал плечами. Мой вопрос, видимо, показался ему странным.
— Попробовали было минировать дороги перед немцами, да не вышло. Уж очень быстро они двигались, пока не встретились с дивизией пограничников полковника Донскова.
Дивизия НКВД под командованием полковника С. И. Донскова получила приказ отбить станцию Мга. Первая ее атака была удачной: противник отошел. Но уже на следующий день, 2 сентября, в районе Мги появились новые силы 39-го моторизованного корпуса и части 1-го и 28-го армейских корпусов немецкой 16-й армии. На наши позиции обрушились массированные удары авиации. Несколько дней дивизия сдерживала натиск врага в районе 8-й ГЭС, рабочих поселков, сел Мустолово и Келколово. Но силы были слишком неравны, и Донсков вынужден был отходить на Шлиссельбург. Часть его подразделений еще раньше переправилась на правый берег Невы.
Я спросил у Лисовского, как велика угроза форсирования немцами Невы.
Ответ был несколько неожиданным:
— Они могли бы сделать это сразу, как только pacчленили дивизию НКВД и вышли к реке. Но пока все еще двигаются вдоль левого берега. Видимо, главная их цель сейчас — захват Шлиссельбурга.
Эти предположения подтвердились. 8 сентября Шлиссельбург пал. Два полка дивизии НКВД и отряды моряков, защищавших город, не смогли удержать его и на подручных средствах переправились через Неву.
Теперь Ленинград прикрывался с югo-востока рубежом по реке Неве от Колпина до Ладожского озера. Начало боев на нем было началом блокады.
Новый командующий фронтом маршал К. Е. Ворошилов приказал срочно отправить на Неву понтонные части. Он надеялся отбить Шлиссельбург. С большим трудом мы собрали наших понтонеров, действовавших на передовых позициях под Ленинградом вместе с пехотой. На Неву направился 41-й понтонный батальон; возглавляемый капитаном И. В. Манкевичем.
В тот же день и я побывал на Неве — в устье Черной речки, почти против Шлиссельбурга, а также в районе Невской Дубровки. Левый берег, занятый врагом, был охвачен пожарами. Горела и 8-я ГЭС, до последних дней дававшая ток Ленинграду. Пламя пожирало старые дома Шлиссельбурга. В клубах дыма просматривалось большое движение машин. А здесь, на нашем берегу, царила какая-то гнетущая тишина. Пустовали огневые позиции артиллерии — она еще не подтянулась. Минометы тоже были где-то в пути.
Отделенный от Шлиссельбурга узкой полосой воды, виднелся у истока Невы островок со старинной русской крепостью. Тогда, в сентябре, в ее старинных казематах размещались склады Ладожской военной флотилии. Здесь хранилось также несколько малокалиберных орудий для катеров да немного боеприпасов к ним.
Над островком кружили вражеские самолеты-разведчики, а Орешек загадочно молчал. Неясно было, захвачен он гитлеровцами или там все еще наши. Чьим плацдармом и опорным пунктом он будет, когда нам придется отбивать Шлиссельбург?
Лишь через несколько дней мы получили достоверный ответ на этот вопрос.
Команда краснофлотцев, обслуживавшая склады, не покинула Орешек. Комендор Николай Конюшкин предложил собрать 45-миллиметровую пушку. И вот горстка моряков открыла огонь из маленького орудия по Шлиссельбургу. Полковник Донсков послал туда подкрепление с двумя орудиями и станковыми пулеметами. И маленький гарнизон стал серьезным препятствием на пути оккупантов.
Когда бои на Неве крайне ожесточились, Орешек получил еще подкрепление. На этот раз он пополнился моряками-балтийцами, и там была сформирована штатная 409-и артбатарея, защищавшая крепость до самого прорыва блокады.
Но обо всем этом нам стало известно позже. А тогда из крепости не долетало до нас ни одного звука, и все, что происходило в Орешке, было окутано тайной.
Из книги: Бычевский Б. В.
Город-фронт. Лениздат, 1967.
В. И. Козик
МУЖЕСТВО, СТОЙКОСТЬ, ОТВАГА
В августе 1941 года 1-я дивизия войск Народного комиссариата внутренних дел под командованием полковника С. И. Донскова была передана в оперативное подчинение Ленинградскому фронту. Когда возникло опасное положение на ладожском направлении. Военный сосет фронта принял решение спешно перебросить это соединение под Мгу.
С рассвета 31 августа наша дивизия встала на пути численно превосходивших ее немецко-фашистских войск 39-го моторизованного корпуса. Части и подразделения дивизии вступали в бой с ходу, сразу же по прибытии в район военных действий. Советские воины бились насмерть. Однако противник напирал, бросая в бой новые танки и новые отряды автоматчиков. Фашистские самолеты засыпали бомбами позиции пехотинцев, наскоро закрепившихся в окопах подо Мгой. Части дивизии, проявляя беспримерную стойкость, не только оборонялись, но и непрестанно контратаковали гитлеровцев.
Не считаясь с крупными потерями в живой силе и технике, немецкое командование вводило в бои все новые и новые силы, которые стремились прорваться к железнодорожному мосту в районе Островки — Кузьминки. Танковые атаки следовали одна за другой, однако добраться до железнодорожного моста и овладеть этим стратегически важным объектом гитлеровцам не удавалось. Героизм наших бойцов, командиров и политработников, сражавшихся на подступах к Неве, был беспределен. Все было подчинено одной неуклонной задаче — не допустить форсирования реки фашистами, выиграть драгоценное время, чтобы на правом берегу наши войска успели организовать прочную оборону, подтянуть силы...
Отважно дрался в районе Мги 2-й стрелковый полк майора Жеребцова. Подразделения полка выбили со станции Мга проникших сюда гитлеровцев и затем в течение нескольких часов удерживали ее в своих руках.
Личный состав 1-го стрелкового полка, возглавляемого подполковником А. И. Тарашкевичем, самоотверженно отражал вражеские танковые атаки на подступах к мосту.
Бои в районе Мги и Ивановского шли семь дней. Потери дивизии были значительными. Выбыли из строя почти все командиры рот и частично командиры батальонов. Сержанты, ранее командовавшие взводами, стали командовать ротами. Во главе батальонов шли в бой и вели за собой бойцов уцелевшие лейтенанты. Командиры полков ходили в контратаки впереди своих частей. Враг натолкнулся на невиданную стойкость воинов-чекистов, которые отстаивали каждую высотку, каждый перекресток дорог, ловко метали в немецкие танки бутылки с горючей смесью. Но вот беда: бутылок-то этих не хватало! Ни одна из них не должна была пропасть зря. И пользовались бутылками только наверняка. Сержант В. Пыльной, принявший команду над ротой, вступил вместе со своими бойцами в единоборство с фашистскими танками и поджег две машины. Они запылали, как факелы.
Группа полковых разведчиков старшего лейтенанта В. А. Манцурова просочилась в тыл фашистов и обстреляла на шоссе колонну грузовиков. Сопровождавшая колонну охрана была перебита, а машины вместе с грузом уничтожены.
Вспоминается такой героический эпизод. Рядовой Л. Евдошенко, выполнявший обязанности связного, следовал с донесением на командный пункт. В пути боец неожиданно наткнулся на группу гитлеровских автоматчиков. В их рядах произошла заминка. Мгновенно оценив обстановку, Евдошенко швырнул в фашистов взведенную гранату. Двое гитлеровцев упали, убитые наповал, один оказался раненным, остальные спаслись бегством. Раненого связной наскоро перевязал и доставил в штаб полка.
В штабе его спросили:
— Сколько же перед тобой было врагов?
Евдошенко не моргнув глазом ответил:
— Считать их было некогда. Знаю, что из четырех гранат у меня оставалась одна. Был еще карабин с пятнадцатью патронами. На короткий бой хватило бы...
...Шестого сентября противник предпринял особо яростную атаку, пытаясь пробить дорогу к железнодорожному мосту. Важный рубеж обороняло подразделение во главе с младшим политруком Воронковым. В решительный момент политрук с возгласом «3а Родину! За Ленинград!» поднял бойцов врукопашную. Замелькали штыки и приклады. Гитлеровцы не выдержали, стали отходить. Преследуя врагов, замполитрука А. Прынь уложил наповал четырех фашистов, а одного захватил в плен.
Выполняя приказ командования, фронтовые саперы своевременно взорвали железнодорожный мост у Кузьминок, которым так настойчиво стремились овладеть гитлеровцы. Храбрость и мужество проявили в боях на подступах к мосту красноармейцы Редько, Фуфаев, Гурьба, сержант Тяжелов, который заменил выбывшего из строя командира взвода.
Однако ни доблесть наших бойцов, ни их отвага, ни их готовность к самопожертвованию во имя высокой цели не могли тогда изменить положение в нашу пользу между Мгой и Невой. Превосходство фашистов в войсках и технике было огромное, они имели резервы. А дивизия полковника С. И. Донскова не получила и не могла получить в эти трудные для Ленинграда дни каких-либо подкреплений,— на всех участках фронта наши войска вели упорные оборонительные бои.
И тем не менее враг дорого платил за свои временные успехи. Свою важную боевую задачу 1-я дивизия НКВД выполнила. За одну неделю боев подо Мгой она измотала и обескровила многие части 39-го мотокорпуса генерала Шмидта, не позволив гитлеровцам захватить мост и форсировать по нему Неву. Враг был задержан на подступах к реке.
Выходя из боев, части дивизии 7 и 8 сентября стали переправляться на правый берег Невы, где получили участок обороны, ограниченный справа Выборгской Дубровкой, а слева — населенным пунктом Коккорево, на берегу Ладоги. Этот участок срочно укреплялся. Угроза форсирования Невы гитлеровцами по-прежнему сохранялась.
В двадцатых числах сентября, когда наши части захватили плацдарм у Московской Дубровки, 1-я дивизия НКВД предприняла попытку высадить десант у Шлиссельбурга. Десантники переправились через Неву, однако эта операция успеха не имела.
ЭнциклопедиЯ
