«Составитель К. К. Грищинский. Невский пятачок. (Воспоминания участников боёв под Невской Дубровкой в 1941—1943 годах). — Л.: Лениздат, 1977. — С. 36—45
В. Ф. КОНЬКОВ
БОЕВАЯ ЗАДАЧА — НАСТУПАТЬ!
5 сентября 1941 года меня вызвали к командующему Ленинградским фронтом Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову. Не без волнения отправился я в штаб фронта. Стрелковая дивизия, которой я командовал, при выходе из вражеского окружения в районе города Энсо (на финской границе) была вынуждена оставить тяжелую боевую технику. С боями прорываясь к полуострову Койвисто, мы сохранили личный состав и стрелковое вооружение, но артиллерии уже не имели. «Не за это ли придется держать ответ перед маршалом?» — с тревогой; думал я.
Вспомнились полевые учения Московского военного округа в предвоенное время. Это было под Серпуховом. Без всякого предупреждения в штаб 84-й дивизии вдруг прибыл нарком обороны.
— Коньков, я приехал по твою душу,— сказал маршал, когда я ему представился.— Почему ты отвел один полк с переднего края? «Противника» еще нет, он не успел еще и портянок замочить в Оке, а ты уже отвел полк. В чем дело?
— Товарищ народный комиссар,— доложил я,— это старший посредник дал такую вводную. Это не моя инициатива.
— Так ты воюй и с посредником, если он не прав! — вскипел Климент Ефремович и тут же приказал исправить ошибку.
В штабе фронта Ворошилов принял меня сразу. Выглядел он озабоченным, исхудавшим, но в то же время казался энергичным и волевым — таким, каким он запомнился мне по первой встрече до войны.
— Доложите о состоянии дивизии.
Я коротко рассказал о тяжелых испытаниях, которые выпали на долю 115-й стрелковой дивизии в приграничной полосе с Финляндией. Противник дважды вклинивался в наши боевые порядки, и мы дважды отбрасывали его на исходные позиции. И все же перевес в силах был на стороне врага. По приказу командования дивизия отошла к Выборгу. Потом пробивалась к морю. В бухте Койвисто нас ожидали военные и транспортные суда. Более 12 тысяч бойцов и командиров были переправлены в Ленинград.
Маршал, по-видимому, был удовлетворен докладом. Сделав несколько замечаний, он сказал, что дивизия держала себя стойко. И тут же перешел к главному:
— Дивизии предстоит срочно выдвинуться в район Невской Дубровки. Там, на Неве, создается опаснейшее положение: немцы рвутся к Ладоге, хотят соединиться с финнами... Этого допустить нельзя. Сейчас идите к генералу Попову и с ним согласуйте все детали. Желаю удачи!
Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. М. Попов знал меня по прежним годам службы. Вероятно, с другой обстановке он охотно побеседовал бы с сослуживцем на общие темы, но сейчас, протягивая руку, начштаба только обрывисто спросил:
— Были у маршала?
— Был, Маркиан Михайлович.
— О чем говорили?
— Послал к вам. За уточнением боевой задачи. Какой — вы тоже знаете...
— Верно, задача ваша меня не обошла,— потеплев, признался генерал.— Этим направлением вынуждены сейчас заняться всерьез. Давайте-ка подойдем к карте.
Попов в немногих словах обрисовал положение на всех участках Ленинградского фронта. Всюду было тяжело, но в конце августа стала круто ухудшаться обстановка в районе южнее Ладожского озера.
— Заняв Мгу, противник перерезал нашу последнюю сухопутную связь со страной,— пояснил генерал.— Между Мгой и Синявином ведет бои дивизия войск НКВД полковника Донскова. Ее теснят крупные подвижные силы тридцать девятого моторизованного корпуса. С выходом к Неве и Шлиссельбургу противник наверняка попытается форсировать реку...
Отойдя от карты к письменному столу, начальник штаба фронта сформулировал боевую задачу:
— Дивизии немедленно сосредоточиться в районе Невской Дубровки. Вы должны подчинить себе находящиеся там части ополченцев и вместе с ними занять прочную оборону правого берега Невы по всей линии — от Овцына до Ладожского озера.
Из штаба фронта направляюсь в бывшие Казачьи казармы, где разместились подразделения дивизии, чтобы на месте отдать приказ о предстоящем походе. И вот мы в пути. Штаб соединения, обгоняя на машине полки, поспешил вперед. Надо было прикинуть, где лучше расположить части, где устроить свой командный пункт.
Рассматривая вынутую из планшета карту, я не мог не задуматься над тем, как двумя ослабленными полками (один полк дивизии в самом начале войны был взят на другой участок фронта и к нам не вернулся) удерживать оборонительную полосу шириной в 20 километров. От нелегких мыслей отвлекла лишь блеснувшая справа полоска речной воды. Показались домики поселка.
Штаб дивизии разместился в деревне Плинтовке. Его начальник полковник Н. В. Симонов сразу же стал определять боевые позиции прибывающим подразделениям.
До прихода нашей дивизии на правый берег Невы его обороняли два батальона ополченцев. В составе этих частей были рабочие, инженеры, деятели искусств и работники культуры, руководители учреждений. Все они хорошо понимали обстановку под Ленинградом, с сознанием долга выступили на защиту родного города. Чтобы сдержать натиск вражеских частей, этих сил было явно мало. Однако первые попытки мелких подразделений противника перейти Неву они сумели отразить.
Итак, началось наше «вгрызание в землю». По всему правобережью реки красноармейцы и ополченцы рыли окопы, траншеи, сооружали огневые точки, блиндажи. Дивизионные артиллеристы, получив с Кировского завода 20 новых пушек, приступили к оборудованию позиции для своих батарей.
Комиссар дивизии В. А. Овчаренко сутками не ведал покоя. Он инструктировал политработников, собирал коммунистов и комсомольцев, требовал от всех бойцов и командиров высочайшей бдительности, постоянной готовности вступить в бой,— ведь враг был рядом. 8 сентября фашисты вышли к Ладоге, захватив Шлиссельбург. Событие это было удручающим, но политсостав и партийного организации сделали все, чтобы оно не вызвало у людей уныния. Да, враг силен, однако рано или поздно он потерпит неминуемое поражение!
В короткие перерывы между работой все мы — от комдива до рядового — прислушивались: не приближается ли к нам отзвук идущих на том берегу боев? Нет, поначалу на том берегу перед нами как будто бы царила тишина. Но вот наблюдатели донесли о том, что фашисты появились.
Очевидцы рассказывали, что гитлеровцы, выходя кое-где на берег, сначала вели себя нагло — разгуливали вдоль Невы, как на прогулке. Но им недолго пришлось форсить. Наши снайперы отвадили оккупантов от подобных моционов. То и дело ко мне на командный пункт поступали донесения о стычках с противником.
Однажды на той стороне реки появились трое фашистов. Боец Тэшабой Адилов метким выстрелом из винтовки уложил одного, двое других скрылись. Потом к окопам противника подъехала полевая кухня. Пуля Адилова, продолжавшего выслеживать врага, настигла повара тут же у котла. Взбешенные фашисты выкатили полевую пушку и прямой наводкой стали стрелять по укрытию, где засел снайпер. Адилов недаром считался везучим: первым же выстрелом он сразил наводчика. Пришлось гитлеровцам убрать орудие в лес.
Активно действовали и наши артиллеристы. Разведчик-наблюдатель Сурен Арутюнян заметил, как на другой стороне Невы из-за кустов выскочил вражеский солдат и скрылся в землянке. За какие-то 20 минут туда же нырнуло еще 7 гитлеровцев. «Эге, надо вас оттуда выкуривать!» — усмехнулся боец. Он бросился к одному из орудий нашей батареи, выведенному на прямую наводку, указал цель наводчику. Грянул выстрел. Прямым попаданием укрытие было поражено.
По шоссейной дороге за рекой двигалась колонна автомашин. С наблюдательного пункта лейтенант Мальковский сообщил данные на минометную батарею. На дороге тотчас стали рваться мины. Огонь охватил один грузовик, потом второй, третий... В их кузовах были боеприпасы, Над дорогой поднялось облако дыма, песка и пыли. Непрерывный грохот рвавшихся снарядов сотрясал окрестность... Спесь с фашистов была сбита.
Штаб фронта неоднократно напоминал: ни в коем случае не допустить переправы гитлеровцев через Неву. Oн требовал усилить разведку, подтянуть главные силы дивизии к наиболее вероятным местам вражеского удара.
В эти дни дивизию посетила делегация ленинградских рабочих. Гости побывали на передовой. Перед красноармейцами выступила работница Беляева. Она говорила о том, что ее товарищи по цеху, труженики предприятия, работающего на оборону родного города, твердо верят в то, что враг через Неву не пройдет. Делегаты передали наказ рабочих воинам: быть мужественными, стойкими, не щадя жизни защищать город Ленина.
К 12 сентября оборонительные позиции на левом фланге, от Ладожского озера до железнодорожной платформы Теплобетон, заняли части 1-й дивизии НКВД, вышедшей из боев под Шлиссельбургом. Нашим правофланговым соседом, от деревни Кузьминки и далее, стала вновь прибывшая 10-я стрелковая бригада полковника В. Н. Федорова. Группу войск, оборонявших правобережный рубеж, командование пополнило 4-й отдельной бригадой морской пехоты, снятой с островов Ладожского озера. В пяти батальонах бригады и в приданных ей подразделениях насчитывалось около 6 тысяч человек.
...Теперь над Ладогой и Ленинградом каждую ночь вставало зарево. Днем фашистская авиация бомбила боевые порядки войск, а вечером и ночью — осажденный город... Каждый час сражения на подступах к Ленинграду, проходил с величайшим накалом. Особенно напряженной, была ночь на 13 сентября. Защитники Ленинграда реально ощущали, что немецко-фашистское командование организует решительный штурм самых близких к городу рубежей.
В этой критической ситуации произошла смена командования Ленинградского фронта. Маршала К. Е. Ворошилова отозвали в Москву. Вместо него прибыл генерал армии Г. К. Жуков. Начальником штаба Ленфронта стал генерал-лейтенант М. С. Хозин.
Позднее мне рассказывали, что после подписания разведывательной и оперативной карт Ворошилов и Жуков пошли на телеграф. К аппарату в Москве подошел генерал А. М. Василевский. Жуков передал: «В командование вступил. Доложите Верховному главнокомандующему, что полагаю действовать активно».
Результат не заставил себя долго ждать. 18 сентября я получил приказ за подписью Г. К. Жукова, обязывающий меня произвести высадку десанта на левый берег реки, 115-я дивизия совместно с подразделениями 4-й бригады морской пехоты, опираясь на прочную оборону правого берега, должна была частью сил захватить плацдарм на рубеже Ивановское — Отрадное — совхоз «Торфяник» — Мустолово — Московская Дубровка, чтобы с утра 20 сентября начать наступление в направлении на Мгу.
На подготовку к форсированию Невы у меня и у штаба дивизии оставалось очень мало времени. Подразделения 4-й бригады находились еще только на подходе — в назначенный срок она принять участие в операции не могла. В Невскую Дубровку пока что прибыл только лишь один батальон морских пехотинцев. Встретившись с командованием бригады, мы решили, что вначале, с первым эшелоном дивизии, через Неву переправится этот, четвертый батальон, а потом по мере подхода на плацдарм будут переброшены и другие батальоны генерал-майора Б. П. Ненашева.
Оставшиеся в нашем распоряжении одна ночь и один день были заполнены до отказа. Начштаба дивизии Н. В. Симонов и другие штабные работники не сомкнули глаз. Собрать и подготовить переправочные средства, определить точные места высадки, проинструктировать командование первого эшелона, организовать взаимодействие с другими частями дивизии, с моряками — обо всем нужно было подумать, все предусмотреть.
Командование дивизии вместе с командирами частей вышло на местность и тщательно изучило рельеф противоположного берега Невы. После того как все детали плана были отработаны, мы еще раз собрались в штабе, чтобы проверить, правильно ли план понят, и убедиться в готовности к боевым действиям каждого из выделенных для форсирования реки подразделений.
Я принял решение преодолеть Неву без артиллерийской подготовки — скрытно, в ночное время. В первый эшелон был выделен один батальон 576-го стрелкового полка под командой капитана В. П. Дубика. Во второй эшелон — батальон 638-го полка капитана В. К. Менькова. Остальные части дивизии и приданные ей истребительные батальоны пока оставались в обороне правого берега.
Для переправы через Неву у нас были собраны со всего правобережья рыбачьи лодки, из Ленинграда привезены шлюпки, ялики. Было сооружено несколько самодельных плотов-паромов. Весь этот разношерстный флот заранее сосредоточили в овраге — в устье Дубровки, небольшой речушки, впадающей в Неву.
И вот наступила темная, с моросящим дождем ночь с 19 на 20 сентября. Бойцы первого эшелона осторожно, бесшумно, как тени, перенесли на руках лодки к берегу Невы и спустили их на воду. В каждую лодку, чтобы избежать ненужной суеты, усаживалось заранее определенное число десантников и перевозчиков. Шепотом была подана команда «Вперед!», плавно опустились на воду весла, и вся десантная флотилия первого броска отплыла, сразу же растворившись во мраке ночи.
На командном пункте дивизии мы ожидали начала высадки и первого донесения от Дубика. Все тревожились; не замечены ли лодки противником, не приготовил ли он «сюрприз» нашим смельчакам? Но пока все было спокойно на Неве и за Невой. Часы мерно отстукивали секунды, Что касается меня, то я был твердо уверен в успехе Дубика и его бойцов, прошедших кадровую службу и хорошую школу войны еще в летних боях у финской границы.
«Комбат — смелый и решительный человек,— подумалось мне,— Он должен предусмотреть каждую мелочь, чтобы не было провала».
Как стало известно позже, капитан Дубик и его отважные бойцы сумели зацепиться за левый берег незамеченными, Бесшумно они взобрались на крутой обрыв и бросились в первую траншею. Ничего не подозревавшие фашисты, захваченные врасплох, на первых порах не могли оказать серьезного сопротивления. Действуя штыком и гранатой, бойцы-десантники быстро стали продвигаться вперед, увеличивая захваченный плацдарм и по фронту и в глубину.
Полученные донесения того первого утра давали картину боя, которая складывалась из отдельных штрихов. Взвод Соболева стремительно атаковал вражеский окоп и забросал гитлеровцев гранатами. Одним из первых в траншею ворвался со своим отделением сержант Заболотников. Из трофейного станкового пулемета он стал бить меткими очередями по убегавшим фашистским воякам. В итоге было захвачено еще 4 пулемета, на поле боя осталось много убитых гитлеровцев.
Наши десантники заняли Московскую Дубровку. Батальон Дубика успешно выполнили боевую задачу.
Мы обеспечили последующую высадку на плацдарм других подразделений. Расширяя пятачок, десантники подошли к шоссейной дороге Ленинград — Шлиссельбург и завязали бой на подступах к Арбузову.
Для непосредственной артиллерийской поддержки пехотинцев, на плацдарме я приказал переправить на тот берег четыре 76-миллиметровые пушки 576-гострелкового полка. Орудия погрузили на плоты, наскоро сколоченные из бревен. Ночью под ураганным огнем противника плоты благополучно пересекли Неву. Артиллеристы выкатили пушки на берег, привели их в готовность и с наступлением дня включились в боевые действия.
Утром 20 сентября Неву форсировал батальон капитана Менькова. Потери его были в общем незначительными. Лодки десантников весьма кстати прикрыл туман, густо стлавшийся над рекой.
Со стороны железнодорожной платформы Теплобетон, севернее Дубровки, Неву форсировал батальон морских пехотинцев 4-й бригады. Морякам также удалось зацепиться за левый берег. Наступая, они стремились овладеть 8-й ГЭС и развивать далее продвижение к 1-му рабочему поселку. В этом трудном бою, преодолевая сопротивление превосходящих сил врага, балтийцы проявили отвагу и доблесть. Хотя действия морских пехотинцев и не увенчались успехом, они все же в немалой мере помогли воинам 115-й дивизии: противник был вынужден снять с нашero направления часть сил и бросить их против моряков.
В тот же день, 20 сентября, в районе Марьина пытался высадиться на левый берег Невы один стрелковый батальон 1-й дивизии НКВД. В самом начале эта десантная группа потерпела неудачу. Враг не допустил здесь высадки. В штабе подвели итог двухдневных боев на Невском пятачке. Противник потерял не менее 2000 убитыми и ранеными. Герои-пехотинцы (моряки и армейцы) захватили 17 пулеметов, 40 автоматов, большое количество винтовок, гранат и боеприпасов. Огнем нашей полевой артиллерии было уничтожено 6 вражеских танков, более двух десятков автомашин, подавлено несколько минометных батарей.
...С каждым днем положение на плацдарме становилось все напряженнее. Особенно жестокие бои шли за Арбузово. Здесь очень пригодились пушки, переправленные на тот берег реки артиллеристами 576-го полка в первую же ночь высадки.
Бесстрашные десантники капитана Дубика прорвались за песчаный карьер, в рощу, но там оказались наполовину окруженными. Двое суток они вели отчаянные схватки с врагом. Комбат несколько раз подымал бойцов в атаки. В одной из них он героически погиб.
Установить подробности подвига Василия Дубика помогли сослуживцы героя, его товарищи-фронтовики. Петр Алексеевич Спирин, командовавший на плацдарме стрелковой ротой, а сейчас работающий в Астрахани, сообщил следующее:
«Дубик с 1939 года до начала Великой Отечественной войны был начальником школы младших командиров в 638-м полку 115-й стрелковой дивизии. Все сержанты и старшины нашего полка, которым командовал полковник А. Е. Калашников, были подготовлены и воспитаны в этой школе...
Нашему 576-му полку первому довелось форсировать Неву. Впереди шел ударный батальон Дубика...
В разгоревшихся затем кровопролитных боях капитан Дубик был смертельно ранен. Очевидцы рассказывали, что, умирая, он все же сумел приподняться с земли и в последний раз выстрелил в фашистов. Бойцы потом говорили: «Наш Дубик и мертвый продолжал воевать».
Под бешеным огнем противника товарищи на руках донесли тело героя до Невы и переправили его на правый берег, где Дубик был погребен с воинскими почестями».
Отважно сражался на пятачке и батальон капитана В. К. Менькова, который отразил сильную контратаку гитлеровцев, поддержанную танками. Забросав стальные махины бутылками с горючей смесью, бойцы вывели из строя пять вражеских машин.
Группу красноармейцев, в задачу которых входило прикрыть фланг батальона в районе моста через овраг, возглавил старший политрук А. П. Черный. Фашисты забрасывали минами горстку советских воинов. Хорошо окопавшись, наши бойцы выдержали яростный минометный обстрел, а затем организованным плотным огнем сумели отбить несколько вражеских контратак.
Георгий Красноперов, машинист из Ижевска, в армии был артиллерийским мастером. Он пробрался на передний край пятачка, чтобы самому увидеть, как бьют отремонтированные им пушки. В это время фашисты начали атаку. На наши позиции шли танки, за ними — автоматчики. В роте были не обстрелянные еще бойцы из недавно прибывшего пополнения. Кое-кто из них оробел, растерялся. Красноперов взял инициативу в свои руки. Связкой гранат и бутылкой с зажигательной смесью он вывел из строя два вражеских танка. Автоматчиков отсекли огнем. Рота успешно отбила атаку. Красноперов подал хороший пример отваги, находчивости и взаимной выручки.
Когда на плацдарме ранило комбата Менькова, его заменил старший политрук Черный. За умелые действия и личную храбрость он был награжден орденом Красного Знамени. Той же награды удостоен и капитан Меньков. После излечения в звании майора офицер возвратился и свой полк и продолжал бить фашистов на Неве.
В период с 22 по 27 сентября на пятачок были переправлены три батальона 4-й бригады морской пехоты. Бои, развернувшиеся на плацдарме, продолжались целый месяц, до прихода других соединений и частей.
. . .
