Фукс, Карл Фёдорович

Карлъ Ѳедоровичъ Фуксъ

(18.09.1776, Херборн — 24.04.1846, Казань)

 

 статский советник, профессор, ректор Казанского университета

Жена — Александра Андреевна Фукс,
находилась в дружественной переписке с Пушкиным

 

Сборник императорского Русского исторического общества. 1887

---

Фуксъ, Карлъ Ѳедоровичъ, с. с., проф. и ректоръ казанск. унив., 1806—1833.

 

 

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. 1890—1907

---

Фуксъ (Карлъ Ѳедоровичъ, 1776—1846) — извѣстный въ свое время врачъ, этнографъ, археологъ, историкъ и нумизматъ; учился въ Геттингемѣ, въ 1800 г. отправился въ Петербургъ, гдѣ первоначально былъ полковымъ врачомъ. Въ 1801 г. ему удалось предпринять путешествiе въ восточную Россiю съ естественнонаучными, преимущественно ботаническими цѣлями. Въ 1806 г. сдѣлавшись профессоромъ естественной исторiи и ботаники во вновь открытомъ казанскомъ унив., Ф. скоро сумѣлъ возбудить въ своихъ слушателяхъ интересъ къ естественной исторiи. Прогулки со студентами для собиранiя растенiй и бабочекъ входили въ программу лекцiй Ф., при чемъ ботаническiе коллекцiи располагались по системѣ Блюменбаха. Въ 1819 г. Ф. была поручена кафедра патологiи, терапiи и клиники, а въ слѣдующемъ году на него возложено чтенiе анатомии, физиологiи и судебной медицины. Съ 1812 г. Ф. дѣйствовалъ также въ качествѣ практическаго врача. Съ 1820 г. по 1824 г. Ф. был избираемъ на должность декана врачебнаго отдѣленiя (теперешнего медицинскаго факультета), а затѣмъ ректора университета, въ каковой должности оставался до 1827 г. Съ самаго своего прiѣзда въ Казань онъ обращаетъ вниманiе на невозможное ся санитарное положенiе и кладетъ начало изученiю Поволжья въ медико-топографическомъ отношенiи. Съ 1812 г. онъ начинаетъ печатать въ «Казанских Извѣстiяхъ» краткiе замѣтки о показанияхъ барометра и термометра, о направленiи и свойствахъ вѣтровъ, о болѣзняхъ, господствовавшихъ въ Казани, а также и свои наблюденiя о прилетѣ птицъ, о появленiи бабочекъ, растительности и т. д. Не менѣе важны въ научномъ отношенiи изслѣдованiя Ф. въ областяхъ этнографiи, археологiи и исторiи Поволжья. Онъ изучаетъ религiозные обряды, праздники, обычаи и семейную жизнь татаръ и поволжскихъ инородцевъ финскаго племени. Результаты своихъ изученiй татаръ Ф. изложилъ в двухъ монографiяхъ:  «Краткая исторiя гор. Казани» (въ «Казанск. Извѣстiяхъ», 1817, №№ 67, 68 и слѣд., есть и отдѣльные оттиски) и «Казанскiе татары въ статистическомъ и этнографическомъ отношенiяхъ» (Казань, 1844). Для знакомства съ мордвой Ф. ѣздилъ въ Чистопольскiй уѣздъ и напечаталъ свои замѣтки о мордвѣ въ  «Журн. Мин. Внутреннихъ Делъ» 1839 г. Ф. собиралъ также восточные рукописи и монеты; собранная имъ нумизматическая коллекцiя перешла въ 1823 г. къ казанскому университету. Въ 1830 г., во время «первой холеры», напечатал въ «Казанскомъ Вѣстникѣ» свои наблюденiя о ходѣ болѣзни и о способахъ ее лѣченiя. Др. труды Ф.: «Prodromus florae Rossicae Cisuralensis» (до 1805 г.); «Замѣтки медико-топографическiе» («Каз. Изв.», 1812, №№ 5, 9, 14, 19 и 22); «Museum Orientale Fuchsianum» (Казань, 1815—1817, собранiе отдѣльн. таблицъ, литограф. въ Казани); «Путешествiе по Башкирскому Уралу» («Каз. Вѣестникъ», 1832, кн. VIII и IX), «Поѣздки изъ Казани въ Чебоксары, письма А. А. и К. Ѳ. Фуксъ» («Заволжскiй Муравей», 1834, т. I и II, статья эта вошла впоследствiи въ «Записки о чувашахъ и черемисахъ»); «Сказанiе казанскаго купца Л. Ѳ. Крупеникова о пребыванiи Пугачева въ Казани» («Каз. Губ. Вѣдом.», 1843, № 51); предварительно помѣщалось въ видѣ отдѣльн. статей въ «Каз. Изв.» 1814—1815 гг. и въ «Заволжск. Муравьѣ» (1834). Ср. А. А. Фуксъ, «Вечеръ на дачѣ iюля 13-го 1831 г.» («Заволжск. Муравей», 1832, т. II, характеристика К. Ѳ. Фукса); К. В. Лавровскiй и П. А. Пономаревъ, «К. Ѳ. Фуксъ и его время» («Казанскiй литературный сборникъ», 1878, стр. 223—538); H. H. Булич, «Изъ первыхъ лѣтъ Казанскаго университета, 1805—1819» (Казань, 1887 и 1891, 2 т.); В. и Д. Корсаковы, въ «Русск. Бiографическомъ Словарѣ» (СПб., 1901).

 

 

Большая Энциклопедия : в 20 т. — СПб.: Тип. Книгоиздательского Т-ва "Просвещение", 1900—1905

---

Фуксъ, Карлъ Ѳедоровичъ, врачъ, археологъ, нумизматъ, этнографъ, род. 1776, ум. 1846, образов. получил въ Германiи. 1798 защитилъ диссертацiю на степ. д-ра медицины въ марбургскомъ унив., 1800 переѣхалъ въ Спб., 1805 назначенъ профессор. естеств. исторiи въ казанскiй университетъ. Позже онъ былъ профессоромъ на медицинском факультетѣ, а съ 1824 по 1827 ректоромъ. Изъ соч. его цѣнны: "Краткая историiя Казани" ("Каз. Извѣстiя", 1817), "Казанскiе татары въ статистич. и этнографическомъ отношенiяхъ" (Казань, 1844), "Путешествiе по Башкирскому Уралу" (Казанск. Извѣстiя", 1832) и др. Богатую звою нумизматическую коллекцiю Ф. продалъ казанскому университету. См. Н. Буличъ, "Изъ первыхъ лѣтъ жизни казанскаго унив." (Казань, 1887 и 1891); К. Лавровскiй и П. Пономаревъ, "К. Ѳ. Ф. и его время" (Казан. Литер. Сборн.", 1878) и др.

 

 

Русский библиографический словарь. 1901

---

Фуксъ, Карлъ Ѳёдорович, профессоръ и ректоръ Казанскаго университета, род. 6 сент. 1776 г. въ Нассаускомъ городѣ Герборнѣ, ум. 24 апр. 1846 г. въ Казани. Высокопочтенная просвѣтительная дѣятельность этого многосторонне образованнаго учёнаго  и истиннаго друга человѣчества всецѣло принадлежитъ Казани, куда онъ заброшенъ былъ судьбою изъ Германiи. Отецъ его (Iоганнъ Ѳридрихъ Фуксъ) былъ профессоромъ богословiя и ректоромъ Герборнской академiи. Дѣтство Фукса протекло при весьма благопрiятныхъ условiяхъ для его умственнаго развитiя, такъ какъ въ числѣ его родственниковъ было не мало учёныхъ и профессоровъ; дѣдъ, со стороны матери, Гофманъ, былъ извѣстнымъ ботаникомъ, а тётка (родная сестра его матери), по мужу Альмендингъ, славилась своею учёностью не только въ семейномъ кругу, но вообще въ Германiи. Съ юныхъ лѣтъ Ф. пристрастился къ естествознанiю, въ особенности къ ботаникѣ, и къ древнеклассическимъ языкамъ и литературѣ; поэзiя и музыка особенно были свойственны его натурѣ. Вѣроятно также ещё въ родительскомъ домѣ Ф. изучилъ новые языки; по словамъ профессора Казанскаго университета Н. Н. Булича, знавшаго его лично, онъ , кромѣ своего родного нѣмецкаго языка, въ совершенствѣ владѣлъ языками англiйскимъ, французскимъ и итальянскимъ, а впослѣдствiи, по прiѣздѣ въ Казань, усвоилъ и русскiй языкъ. Въ 1793 г. Ф. поступилъ студентомъ въ Герборнскую академiю и въ теченiе двухъ лѣтъ слушалъ сперва общеобразовательные предметы, а затѣмъ общiе курсы по разнымъ отраслямъ естествознанiя и медицины. Въ 1795 г., окончивъ курсъ академiи, Ф. поступилъ въ Геттингенскiй университетъ, славившiйся въ то время профессорами по разнымъ отраслямъ знанiй, въ особенности по филологiи и естествознанiю. Пюттеръ, Шлецеръ (основатель исторической критики), Гейне, Михаэлисъ, Галлеръ, Блюменбахъ, Лихтенбергъ и др. привлекали въ Геттингенъ массу слушателей. Въ литературѣ, философiи и политикѣ года, проведенные Фуксомъ въ Герборнѣ и Геттингенѣ, были знаменательной порой не только для всей Германiи, но и для цѣлой Европы. То было время разгара французской революцiи, съ первыхъ изверженiй которой прошло всего пять — шесть лѣтъ. Вся политическая и военная Германiя боролась съ конвентомъ и консульствомъ во Францiи, а Германiя эстетическая и ученая увлекалась художественными образами, создаваемыми гигантами тогдашней германской поэзiи — Шиллеромъ и Гете и философскими абстракцiями Канта и Фихте. Для даровитаго нѣмецкаго юноши, съ широкой домашней подготовкой, какимъ былъ Ф., всѣ эти политическiя и умственные теченiя не могли пройти безслѣдно. Но онъ, какъ два его старшiе земляка, — Гете и Шлецеръ, — по свойствамъ своей натуры, не увлекся революцiей, а предался идеальному служенiю наукѣ и искусству. Тихо протекли для него студенческiе годы въ Геттингенѣ, вдали отъ политическихъ распрей и праздной и шумной жизни студентовъ. Кромѣ естествознанiя и медицины Ф. слушалъ исторiю литературы у профессора Эйхгорна, извѣстнаго своими изслѣдованiями по языкознанiю и литературѣ Востока. Изъ всѣхъ профессоровъ оказалъ, повидимому, наибольшее влiянiе на развитiе, взгляды и направленiе Фукса замѣчательный ученый и писатель, профессоръ физики Лихтенбергъ, стоявшiй во главѣ противниковъ обскурантизма Циммермана и мечтательности Лафатера. Окончивъ курсъ въ Гёттингенѣ въ 1797 г., Ф. въ слѣдующемъ году защитилъ въ Марбургскомъ университетѣ диссертацiю на степень доктора медицины, посвященную изложенiю ученыхъ трудовъ и заслугъ Андрея Цезальпинскаго (Andreas Caesalpinus), одного изъ замѣчательнѣйшихъ натуръ-философовъ эпохи возрожденiя. Въ первомъ изъ пяти тезисовъ къ диссертацiи говорится о необходимости изученiя медиками литературы древнихъ грековъ и римлянъ, въ виду невозможности быть хорошимъ врачомъ безъ основательнаго и широкаго общаго образованiя. Ф. доказалъ потомъ на дѣлѣ, что идеалъ, внушенный ему «изученiемъ древнихъ», дѣйствительно способенъ вести врача къ совершенству, къ славѣ, к благословенiямъ страждущаго человѣчества. Здѣсь будетъ умѣстно припомнить слова проф. Казанскаго университета Китера, сказанныя имъ при погребенiи Фукса: «Въ жилищѣ больного при первомъ звукѣ его голоса все оживало, все приходило въ восторгъ; боли уменьшались, упадшiй духъ воскресалъ». Проф. Аристовъ тогда же сказалъ между прочимъ: «Самый блестящiй лучъ въ ореолѣ священной памяти Карла Ѳедоровича — это его дѣятельная любовь къ ближнему. Его сердце не знало различiя между людьми, и равною, неугасною любовiю теплилось ко всѣмъ».

Послѣ защиты диссертацiи Ф. въ теченiе двухъ лѣтъ занимался медицинской практикой на родинѣ, а въ 1800 г. отправился въ Петербургъ и нѣсколько времени былъ тамъ полковымъ врачомъ. Такимъ образомъ 24-лѣтнему идеалисту-медику, возросшему въ интеллигентной сферѣ ученой Германiи, привелось впервые вступить на русскую почву при очень неблагопрiятныхъ условiяхъ: тяжела была обязанность русскаго полкового врача при императорѣ Павлѣ I, и непросвѣщенна и дика была въ то время военная среда, куда попалъ Ф. Въ 1801 г. ему удалось предпринять путешествiе въ восточную Poссiю съ естественно-научными, преимущественно ботаническими цѣлями. Вернувшись въ Петербургъ, Ф. осенью 1805 г. былъ назначенъ профессоромъ естественной исторiи и ботаники въ только что открытый Казанскiй университетъ; это назначенiе произошло по рекомендацiи министра народнаго просвѣщенiя и попечителя Московскаго учебнаго округа М.Н. Муравьева, находившагося въ постоянныхъ сношенiяхъ съ Гёттингенскими учеными, среди которыхъ имя молодого Фукса пользовалось уже заслуженной славой. Въ декабрѣ 1806 г. Ф. прибылъ въ Казань, гдѣ нашелъ по собственнымъ его словамъ, «почти дикарей»; грубость нравовъ, приводившая въ отчаянiе Фукса, была поразительна: на каждомъ шагу встрѣчались здѣсь злоупотребленiя, притѣсненiя слабыхъ, разнаго вида жестокости, даже пытки. Общество относилось равнодушно къ наукѣ и къ новорожденному университету, и Фуксу пришлось впослѣдствiи преодолѣть немало затрудненiй, чтобы выйти побѣдителемъ изъ борьбы противъ многолѣтнихъ неустройствъ этого разсадника высшихъ знанiй. Профессора-нѣмцы ѣхали въ Казань по большей части неохотно, относились къ студентамъ свысока и презрительно, читали лекцiи по-нѣмецки, по-французски или по-латыни, нисколько не намѣреваясь изучить русскiй язык, а потому естественно не могли расположить къ себѣ молодежь. Совершенно въ иномъ положенiи былъ Ф., съ любовью вступившiй на профессорскую кафедру и притомъ настолько владѣвшiй русскимъ языкомъ, что въ случаѣ крайности могъ пользоваться имъ для объясненiй со студентами, которые нѣсколько затруднялись первое время, пока онъ читалъ лекцiи по-французски. Ф. скоро съумѣлъ возбудить въ своихъ слушателяхъ интересъ къ естественной исторiи, а когда пришла весна — «Руководство по естественной исторiи» Гёттингенскаго профессора Блюменбаха, переведенное на русскiй языкъ (П. Наумовымъ и Андр. Теряевымъ, СПб., 1796), сдѣелалось положительно ихъ настольной книгой. Прогулки со студентами по полямъ для собиранiя растенiй и бабочекъ входили въ программу лекцiй Фукса, при чемъ ботаническiя коллекцiи располагались по системѣ Блюменбаха, служившей основанiемъ для студенческихъ экзаменовъ. С. Т. Аксаковъ подробно и съ увлеченiемъ описываетъ въ «Семейной хроникѣ» и «Воспоминанiяхъ», какъ онъ вмѣстѣ со своимъ товарищемъ по университету В. И. Панаевымъ ловилъ бабочекъ и учился расправлять ихъ и сушить подъ руководствомъ Фукса. Въ 1819 г., по смерти профессора по разнымъ медицинскимъ наукамъ и перваго ректора Казанскаго университета Брауна, Фуксу была впервые поручена кафедра патологiи, терапiи и клиники, а въ слѣдующемъ году на него же возложено чтенiе анатомiи, фiзиологiи и судебной медицины. Первые пятнадцать лѣтъ своей службы въ Казанскомъ университетѣ Ф. былъ только профессоромъ, а съ 1812 г. также практическимъ врачомъ, и на этомъ поприщѣ оставилъ по себѣ неизгладимую память истиннаго друга человѣчества. Участiе Фукса въ ученой администрацiи начинается лишь съ 1820 г., послѣ суровой ревизiи Казанскаго университета М. Л. Магницкимъ, который вслѣдъ затѣмъ былъ назначенъ попечителемъ Казанскаго учебнаго округа. Съ 1820 по 1824 годъ Ф. былъ избираемъ на должность декана врачебнаго отдѣленiя (теперешняго медицинскаго факультета), а затѣмъ ректора университета, въ каковой должности онъ оставался до 1827 года.

Но широкообразованная и любознательная натура Фукса не могла удовлетвориться только университетской дѣятельностью. Талантливаго ученаго влекло къ научному изученiю въ различныхъ отношенiяхъ невѣдомаго, «дикого» Казанскаго края. Съ самаго своего прiѣзда въ Казань онъ обращаетъ вниманiе на невозможное ея санитарное положенiе и кладетъ начало изученiю Поволжья въ медико-топографическомъ отношенiи. Съ 1812 г. онъ начинаетъ печатать въ «Казанскихъ Извѣстияхъ» краткiя замѣтки о показанiяхъ барометра и термометра, о направленiи и свойствах вѣтровъ, о болѣзняхъ, господствовавшихъ въ Казани, а также и свои наблюденiя о прилетѣ птицъ, о появленiи бабочекъ, растительности и т. д. Не менѣе важны въ научномъ отношенiи изслѣдованiя Фукса въ областяхъ этнографiи, археологiи и исторiи Поволжья. Онъ изучаетъ религiозные обряды, праздники, обычаи и семейную жизнь татаръ и поволжскихъ инородцевъ финскаго племени, при чемъ пользуется иногда своимъ влiянiемъ въ качествѣ врача въ татарскихъ домахъ, чтобы присутствовать при такихъ обрядахъ, зрѣлище которыхъ оставалось недоступно для постороннихъ. Результаты своихъ изученiй татаръ Ф. изложилъ главнымъ образомъ въ двухъ монографiяхъ: «Краткая исторiя г. Казани», напечатанная въ «Казанских Извѣстiяхъ», 1817 г., въ №№ 67, 68 и слѣд. (есть и отдѣльные оттиски), и «Казанскiе татары въ статистическомъ и этнографическомъ отношенiяхъ», Казань, 1844. Эти монографiи написаны живо, читаются съ интересомъ и до сихъ пор не утратили значенiя; проф. Буличъ находилъ, что «Краткая исторiя г. Казани» остается лучшею, несмотря на то, что имѣла продолжателей. Въ 1821 г. Ф. женился на казанской дворянкѣ Ал. Андр. Апехтиной. Увлеченная этнографическими работами Фукса, она стала помогать ему собирать матерiалы объ инородцахъ Казанской губернiи, разъѣзжая по чувашскимъ и черемисскимъ деревнямъ. Ф. указывалъ, о чемъ слѣдовало спрашивать, на что обращать вниманiе, а самъ дополнялъ потомъ трудъ своей жены замѣтками, составленными на основанiи литературныхъ источниковъ, личныхъ наблюденiй и статистическихъ матерiаловъ; такъ возникла книга «Записки о чувашахъ и черемисахъ». Ф. изслѣдовалъ также вотяковъ и мордву. Имѣя возможность наблюдать вотяковъ во время частыхъ поѣздокъ въ имѣнiе тетки своей жены, онъ, вѣроятно, готовилъ о нихъ статью для печати, но, къ сожалѣнiю, не успѣлъ ее написать; появились лишь письма его жены «Поѣздка къ вотякамъ Казанской губернiи». Для знакомства съ мордвою Ф. ѣздилъ въ Чистопольскiй уѣздъ и напечаталъ свои замѣтки о мордвѣ въ «Журн. Мин. Вн. Дѣлъ» 1839 г. Изучая современный бытъ татаръ и записывая преданiя, Ф. обращалъ вниманiе и на вещественные памятники, а потому сталъ собирать рукописи и монеты и въ короткое время прiобрѣлъ замѣчательную коллекцiю древнихъ восточныхъ монетъ. Извѣстный орiенталистъ Френъ, незадолго до своего отъѣзда изъ Казани, занялся изслѣдованiемъ и приведенiемъ въ порядокъ этого собранiя, которое, по его словамъ, было составлено «съ достохвальною ревностiю и съ успѣхомъ необыкновенно счастливымъ». Въ 1823 г. Ф. продалъ свою нумизматическую коллекцiю Казанскому университету. Въ слѣдующiе годы Ф. продолжалъ собирать рѣдкiя монеты и неустанно пополнялъ минералогическую, ботаническую и зоологическую (главнымъ образомъ энтомологическую) коллекцiи своего музея, какъ собственными трудами, такъ и выпиской разныхъ предметовъ изъ за границы. Въ 1823 г. Ф. совершилъ путешествiе на Уралъ; результатомъ этой поѣздки, кромѣ коллекцiи минераловъ, явилось нѣсколько статей, напечатанныхъ въ «Казанскомъ Вѣстникѣ»; въ нихъ говорится о топографическихъ особенностяхъ края, его растительномъ и минеральномъ богатствѣ и организацiи Уральскаго горнаго промысла. Профессоръ Казанскаго университета Рыбушкинъ сказалъ, между прочимъ, въ рѣчи при гробѣ Фукса: «Онъ первый открылъ, что хребетъ Уральскiй есть неисчерпаемое дно благородныхъ металловъ, что не достанетъ рукъ къ его разработкѣ и что богатствомъ своимъ онъ едва ли не превосходитъ Америку. Эта мысль Фукса была уже схвачена и усвоена знаменитымъ Гумбольдтомъ, но существенно принадлежитъ Фуксу». Въ обширной библiотекѣ его были почти всѣ сочиненiя иностранцевъ, путешествовавшихъ по Россiи, а также много сочиненiй по исторiи, топографiи и этнографiи Россiи. Ему удалось собрать значительное количество не только русскихъ и татарскихъ рукописей, но даже раскольничьихъ, благодаря близости съ раскольничьимъ начетчикомъ и разными старицами скитовъ. Приводимъ интересный отзывъ объ отношенiяхъ Фукса къ раскольникамъ одного изъ его бiографовъ, ректора и профессора Казанскаго университета Н. Н. Булича: «Какъ протестанта и человѣка вообще въ высшей степени чуткаго на все, заслуживающее изученiя, Фукса интересовало религiозное состоянiе народа, посреди котораго онъ жилъ и дѣйствовалъ; многочисленные казанскiе раскольники не могли уйти отъ его просвѣщеннаго вниманiя. Ф. умѣлъ съ ними сближаться, совершенно по человѣчески изучалъ ихъ разномыслiя въ вѣрѣ, и они были довѣрчивы къ нему. Онъ собиралъ ихъ рукописи, старопечатныя книги, не имѣя никакихъ другихъ цѣлей, кромѣ ученаго любопытства. Мало того, въ тѣ темные годы, когда раскольниковъ подозрительно преслѣдовали, Ф. былъ, вѣроятно, единственнымъ въ губернiи ходатаемх за нихъ. Пользуясь уваженiемъ властей, онъ не разъ заступался за нихъ и помогалъ имъ, даже въ ихъ кровномъ дѣлѣ. Мы знаемъ это по лежащимъ передъ нами письмамъ Фукса». Говоря о Фуксѣ, какъ историкѣ и археологѣ, слѣдуетъ упомянуть о его попыткѣ спасти отъ истребленiя архивъ Казанскаго губернскаго правленiя, въ которомъ хранились грамоты чуть ли не временъ Iоанна Грознаго. Онъ обратился къ губернатору Б. А. Мансурову († въ Казани 16 окт. 1814 г.) за разрѣшенiемъ списать копiи съ грамотъ и актовъ, но былъ принятъ имъ очень грубо и не получилъ никакого опредѣленнаго отвѣта. Въ сентябрѣ 1815 г. въ Казани произошелъ сильный пожаръ, и хотя присутственные мѣста сгорѣли лишь на третiй день, тѣмъ не менѣе архивъ погибъ, потому что начальство не распорядилось заблаговременно вывезти его изъ крѣпости, а когда Ф. бросился въ губернское правленiе, туда невозможно уже было проникнуть.

Слава Фукса, какъ врача, особенно возросла въ 1812 г., когда въ Казани сильно распространились болѣзни, вслѣдствiе наплыва жителей среднихъ губернiй, бѣжавшихъ въ Приволжскiй край отъ французов. Несмотря на то, что Ф. былъ первой медицинской знаменитостью въ городѣ, его приглашали къ себѣ люди всѣхъ сословiй и состоянiй и никогда не получали отказа. Проф. Буличъ говоритъ: «Душу полную любви и участiя вносилъ Ф. въ жилища бѣдныхъ. При обширной своей практикѣ, при томъ всеобщемъ уваженiи, которымъ онъ пользовался за свое знанiе дѣла и дѣйствительное множество счастливыхъ случаевъ излѣчения, Ф. могъ бы нажить большое состоянiе, но онъ принадлежалъ къ рѣдкимъ и въ ту пору врачамъ безкорыстнымъ, не жалѣлъ для бѣдняковъ своего времени, и ту плату, которую онъ часто неохотно бралъ съ людей зажиточныхъ, раздавалъ людямъ неимущимъ». Зная, что простолюдины относятся съ предубѣжденiемъ къ аптечнымъ медикаментамъ, онъ лѣчилъ ихъ по возможности домашними средствами и имѣлъ для этого большой запасъ лѣкарственныхъ травъ. Запасъ постоянно пополнялся приношенiями его пацiентовъ-крестьянъ, выраженiе «благодарности» коихъ онъ допускалъ лишь въ видѣ сбора нужныхъ ему лѣкарственныхъ растенiй. Когда въ 1816 г. открылся въ Казани мѣстный комитетъ Императорскаго человѣколюбиваго общества, Ф. былъ избранъ въ члены-попечители и обязался вносить въ кассу ежегодно по 50 руб. и безплатно лѣчить всѣхъ бѣдныхъ, состоящихъ въ вѣдѣнiи попечительства. Въ 1830 г., во время «первой холеры», Ф. лѣчилъ очень успѣшно и напечаталъ въ «Казанскомъ Вѣстникѣ» свои наблюденiя о ходѣ болѣзни и о способахъ ея лѣченiя, примѣненныхъ какъ имъ, такъ и другими врачами, о санитарныхъ мѣропрiятiяхъ и обо всемъ, что могло послужить матерiаломъ для дальнѣйшихъ изследованiй по этому вопросу.

При такой разносторонней и просвѣтительной дѣятельности неудивительно, что Ф. сталъ центральнымъ лицомъ интеллигентной Казани, казанскою знаменитостью, въ дѣйствительномъ, серьезномъ значенiи этого слова. «Онъ пользовался самою широкою популярностью среди всѣхъ классовъ общества казанскаго населенiя, — говоритъ Н. Н. Буличъ, — къ нему обращались за справками и указанiями всѣ, кому нужно было узнать о Поволжье въ какомъ либо отношенiи. Къ Фуксу первому въ Казани спѣшили иностранцы и люди заѣзжiе, несмотря на различiе ихъ цѣлей и предметовъ изученiя. Къ Фуксу обращались за свѣдѣнiями и указанiями и баронъ Гакстгаузенъ, изучавшiй русскую сельскую общину, и Кастренъ, знакомившiйся съ финскими инородцами, и Гумбольдтъ, и Пушкинъ. Почти въ каждой книжкѣ заѣзжаго въ Казань туриста, а такихъ было не мало въ годы дѣятельности Фукса, можно найти описанiе его гостепрiимнаго дома и сочувственный отзывъ о его привлекательной личности». Графъ М. М. Сперанскiй, проѣздомъ черезъ Казань изъ Пензы въ Сибирь, куда онъ былъ назначенъ генералъ-губернаторомъ, посѣтил Фукса и оставилъ краткую, но мѣткую его характеристику: «Профессоръ одинъ, Фуксъ — чудо! — пишетъ Сперанскiй въ своемъ дневникѣ. — Многообразность его познанiй. Страсть и знанiе татарскихъ медалей. Знанiе его въ татарскомъ и арабскомъ языкѣ. Благочестивый и нравственный человѣкъ. Весьма дѣятеленъ. Большое его влiянiе на татаръ по медицинѣ» (бар. Корфъ, «Жизнь гр. Сперанскаго», II, 190). Послѣ женитьбы Фукса домъ его сдѣлался положительно центромъ умственной жизни въ Казани. Литературные вечера, устраиваемые у него, съ удовольствiемъ посѣщались любителями просвѣщенiя и высокопоставленными лицами и предпочитались вечерамъ съ картами и танцами въ другихъ домахъ. По дорогѣ въ Оренбургъ въ 1833 г. Пушкинъ остановился въ Казани, желая познакомиться съ Фуксомъ и разузнать отъ него о пребыванiи въ Казани Пугачева. Ф. не занимался этимъ вопросомъ и могъ подѣлиться сравнительно немногимъ, но обѣщалъ собрать болѣе подробныя свѣдѣнiя. Не успѣвъ исполнить этого при жизни великаго поэта, Ф. счелъ своею обязанностью сдержать данное слово и послѣ смерти его, а потому въ теченiе четырехъ лѣтъ собиралъ всѣ свѣдѣнiя, рукописи и изустные сказанiя казанскихъ старожиловъ, бывшихъ очевидцами происшествiй при Пугачевѣ. Собранныя свѣдѣнiя послужили женѣ его матерiалом для большого романа «Зюлима, или Пугачевъ въ Казани», но этотъ романъ неизвѣстно какъ и куда исчезъ. Подробный разсказъ Александры Андреевны Ф. о знакомствѣ съ Пушкинымъ напечатанъ въ «Каз. губ. вѣд.», 1844 г., № 2. Въ одномъ изъ своихъ писемъ къ ней Пушкинъ проситъ «засвидѣтельствовать глубочайшее почтенiе Карлу Феодоровичу, коего благосклонность и любезность будутъ вѣчно памятны». Въ письмѣ же къ своей женѣ изъ Казани Пушкинъ говоритъ о Фуксѣ: «умный и ученый нѣмецъ одолжилъ меня очень, и я радъ, что съ нимъ познакомился».

Въ 1842 г., вскорѣ послѣ большого пожара, начавшагося вблизи дома Фукса и сильно его взволновавшаго, съ Фуксомъ сдѣлался апоплексическiй ударъ. Хотя черезъ нѣсколько времени состоянiе его здоровья настолько улучшилось, что онъ могъ по прежнему посѣщать больныхъ, расположенiе духа его замѣтно измѣнилось: въ осеннiе и зимнiе дни на него нападала хандра, являлись «мрачныя мысли», какъ онъ самъ признавался женѣ, и только солнце, въ особенности весеннее, заставляло проясниться лицо Фукса и разгоняло его мрачные думы. Весной 1846 г. онъ серьезно заболѣлъ и мирно скончался рано утромъ 24 апрѣля. Вѣсть о его смерти быстро разнеслась по городу, повсюду слышались сожалѣнiя, благословенiя, проливались искреннiя слезы, всякiй желалъ отдать ему послѣднюю честь, а потому неудивительно, что при погребенiи его присутствовали не только губернаторъ, все начальство университета съ попечителемъ во главѣ и учащiеся, но и громадныя толпы разнообразныхъ обитателей Казани: купцы, ремесленники и множество раскольниковъ и татаръ, шедшихъ безъ шапокъ. Ф. погребенъ въ Казани, въ лютеранскомъ отдѣленiи Арскаго кладбища.

Кромѣ уже приведенных сочиненiй, перу Фукса принадлежатъ слѣдующiя: «Prodromus florae Rossicae Cisuralensis», до 1805 г.; «Замѣтки медико-топографическiя» («Каз. Изв.», 1812 г., №№ 5, 9, 14, 19 и 22); «Museum Orientale Fuchsianum», Casani, 1815—1817 (собранiе отдѣльныхъ таблицъ, литогр. въ Казани); «О болѣзняхъ горныхъ и заводскихъ работниковъ на Уральскихъ заводахъ» (на лат. яз.); перепеч. въ «Каз. Вѣстн.», 1824 г., № 1, подъ заглавiемъ «О политическомъ состоянiи золотого промысла по хребту Уральскихъ горъ». Въ «Казанскомъ Вѣстникѣ» помѣщены: «Объ Уральскихъ золотосодержащихъ пескахъ»; «Уральскiе лѣса»; «О г. Екатеринбургѣ» (1824); «Поѣздка изъ Казани въ Нижегородскую губ.» (1828); «Замѣчанiя о холерѣ, свирѣпствовавшей въ г. Казани въ теченiе сент. и окт. мѣсяцевъ 1830 г.» (1830, апрѣль); «Путешествiе по Башкирскому Уралу» (1832 г., кн. VIII и IX); «Поѣздка изъ Казани въ Чебоксары, письма А. А. и К. Ѳ. Фуксъ», («Заволжскiй Муравей», 1834 г., т. I и II); статья эта вошла впослѣдствiи въ «Записки о чувашахъ и черемисахъ»; «Сказанiе казанскаго купца Л. Ф. Крупеникова о пребыванiи Пугачева въ Казани» («Каз. губ. вѣд.», 1843 г., № 51); предварительно помѣщалось въ видѣ отдѣльныхъ статей въ «Каз. Изв.», 1814—1815 гг. и въ «Заволжск. Муравьѣ», 1834 г.

В. и Д. Корсаковы.