Проф. С. Ѳ. Платоновъ. Сокращенный курсъ Русской исторiи для средней школы. Изданiе второе. Складъ изданiя у Я. Башмакова и Ко. Петроградъ, 1915. — С. 94—103
§ 40. Bитовтъ.
§ 41. Литовское княжество послѣ Витовта.
Начало и ростъ великаго княжества Московскаго.
§ 42. Причины возвышенiя Москвы.
§ 43. Великiй князь Иванъ Калита и его ближайшiе преемники.
§ 40. Bитовтъ. Ставъ королемъ польскимъ, Ягайло не могъ уже непосредственно управлять Литовскимъ княжествомъ и назначилъ своимъ намѣстникомъ, съ званiемъ «вeликагo князя», одного изъ своихъ братьевъ. Но другiе удѣльные князья литовскiе начали борьбу съ Ягайломъ и привели дѣло къ тому, что великимъ княземъ литовскимъ, въ ленной зависимости отъ Ягайла, сталъ сынъ Кейстута, Витовтъ (1392). Когда на съѣдаъь польской и литовской знати (въ 1401 и 1413 годахъ) была окончательно установлена династическая унiя Литвы и Польши, Витовтъ призналъ себя лишь пожизненнымъ владѣтелемъ своего княжества. Но это не мѣшало ему быть полновластнымъ государемъ и вести самостоятельную политику. Необыкновенныя способности и умъ Витовта позволили ему стать прямымь продолжателемъ Гедимина и Ольгерда. Онъ присоединилъ къ Литвѣ Смоленское княжество (1395); при немъ границы Литвы достигли небывалыхъ предѣловъ: онѣ доходили до двухъ морей: Балтiйскаго и Чернаго. Литва «отъ моря до моря»,— такъ обозначался обыкновенно объемъ государства Витовта. Стремясь расширить свое политическое влiянiе, Витовтъ вмѣшивался въ дѣла всѣхъ Русскихъ земель (Новгорода и Пскова, Твери, Москвы, Рязани). Московскiй великiй князь Василiй Дмитрiевичъ, несмотря на то, что былъ женатъ на дочери Витовта Софiи, долженъ былъ выступить противъ притязанiй своего тестя на восточныя и сѣверныя Русскiя земли. По уговору между ними, pѣкa, Угра (лѣвый притокъ Оки) была назначена границею между Московскими и Литовскими землями. Такъ далеко зашелъ на востокъ Витовть! Онъ пытался подвести подъ свою власть даже Золотую орду, изнывавшую тогда отъ междоусобiй. Но ордынскiй правитель Едигей нанесъ Витовту рѣшительное пораженiе на р. Ворсклѣ (левый притокъ Днѣпра) и тѣмъ прекратилъ его притязанiя. Подвиги Витовта сдѣлали его народнымъ гороемъ литовцевъ. Время его считалось эпохою наибольшаго расцвѣта и могущества Литвы. Но въ эту же самую эпоху появились первые признаки и внутренняго распада въ молодомъ Литовскомъ государствѣ.
Усиленiе Витовта и его вокняженiе въ Литовскомъ государствѣ были послѣдствiемъ того недовольства, которое возбудила унiя съ Польшею среди русскаао и литовского населенiя Литвы. Пъоддерживая Витовта против Ягайла, это населенiе показывало, что не желаетъ идти подъ польско-католическое влiянiе, а желаетъ самостоятельности и обособленности въ своей политической жизни. Казалось бы, что при такихъ условiяхъ роль Витовта очень проста. Ему слѣдовало бы опереться на сильнѣйшую часть подвластнаго ему населенiя православно-русскую народность — и обратить свое государство въ такое же русское великое княжество, какимъ была тогда Москва. Сдѣлавъ свою политику русскою и обратившись къ православiю, Витовтъ могъ бы стать соперникомъ Московскихъ князей и, быть можетъ, еще скорѣе ихъ объединить подъ своимъ скипетромъ всю Русскую землю. Но Витовтъ этого не сдѣлалъ, потому что онъ нуждался въ помощи Польши противъ нѣмцевъ; съ другой стороны — въ самой Литвѣ появились люди, которые видѣли свою выгоду въ унiи и толкали Витовта къ сближенiю съ Польшей. По условiямъ унiи 1), подданные великаго князя Литовскаго, принимая католичество, получали тѣ права и привелегiи, какiя имѣли въ Польшѣ лица соотвѣтствующаго сословiя.
1) Условiя унiи были опредѣлены польско-литовскимъ съѣздомъ 1413 года въ мѣстечкѣ Городлѣ (на р. Западномъ Бугѣ).
И вотъ, тѣ люди, которые видѣли для себя прибытокъ и честь въ новыхъ порядкахъ, малодушно увлекались въ сторону Польши и католичества. стояли на сторонѣ унiи, принимали польскую вѣру и проводили польское влiянiе въ свою литовско-русскую среду. Такимъ образомъ у Витовта среди его собственныхъ подданныхъ было три направленiя: православно-русское, старо-литовской и новое — католическо-польское. Всѣ возлагали свои надежды на популярнаго князя, и онъ ко всѣмъ относился одинаково внимательно, но не становился прямо ни на чью сторону. Держась необходимаго ему союза съ Польшею, онъ всего ближе былъ, именно къ тѣмъ, кто стоялъ въ Литвѣ за унiю съ Польшей. Но онъ понималъ, что такiе сторонники Польши еще очень малочислены и слабы, и потому самъ не склоненъ былъ прямо и рѣшительно примкнуть къ Ягайлу. Въ концѣ своихъ дней онъ даже хлопоталъ о полученiи отъ императора изъ Гсрманiи королевскаго титула и, стало быть, о независимости отъ Польши. Но это не удалось. Витовтъ умеръ (1430), оставить политическiя и нацiональная партiи въ своей странѣ непримиренными, въ состоянiи взаимнаго озлобленiя и недовѣрiя. Борьба этихъ партiй и погубила мало-по-малу силу и величiе Литовско-Русского княжества.
§ 41. Литовское княжество послѣ Витовта. По смерти бездѣтнаго Витовта всѣ его преемники избирались на великое княженiе сановниками самой Литвы и вели политику самостоятельныхъ государей, избѣгая подчиненiя Польшѣ. Унiя оставалась только въ идеѣ; но отказаться отъ этой идеи обѣ стороны не могли, потому что Польша и Литва продолжали одинаково нуждаться во взаимной поддержкѣ противъ общихъ внѣшнихъ враговъ. Лишь при младшемъ сынѣ Ягайла, Казимирѣ (1440—1492), оба государства находились въ дѣйствительной унiи, такъ какъ Казимиръ, избранный въ малолѣтствѣ великимъ княземъ Литовскимъ, позднѣе былъ избранъ и Польскимъ королемъ и такимъ образомъ соединилъ обѣ страны подъ своимъ скипетромъ. Но послѣ кончины этого короля, Казимиръ IV («Ягеллончика»), Литва опять отдѣлилась отъ Польши, избравъ особаго великаго князя — Александра Казимировича. Только въ 1501 году, когда и Польша избрала на свой престолъ того же Александра, оба государства условились впередъ твердо держаться унiи и избирать всегда одного государя для обѣихъ странъ. Съ такимъ трудомь была, наконецъ, на дѣлѣ осуществлена личная унiя, задуманная въ 1386 году.
Несмотря на постоянное стремление Литвы къ обособленiю отъ Польши, въ теченiе всего ХV-го столетiя польское влiянiе въ Литвѣ продолжало расти и крѣпнуть. Хотя Литовскiе великiе князья и держались самостоятельно, все-таки они сами и ихъ правители были католики по вѣрѣ и въ культурномъ отношенiи были уже ополячены. Пока въ Литовскомъ княжествѣ еще существовалъ старый порядокъ и волостные удѣльные князья были сильны, это не имѣло большого значенiя. Каждый князь правилъ своею волостью самостоятельно: если онъ былъ православный и русскiй по духу, то и волость его не испытывала католическаго и польскаго гнета. Но въ ХV столетiи сила великихъ князей въ Литвѣ возросла, и они понемногу превратили князей волостныхъ въ своихъ намѣстниковъ и подчиненныхъ слугъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ и управленiе волостей испытало перемѣны и подчинилось централизацiи. Вездѣ католики стали предпочитаться православнымъ и польскiе обычаи—русскимъ; вездѣ на правительственныя должности стали (въ силу унiи 1413 года) назначаться князья и бояре римской вѣры. Вездѣ, стало быть, православно-русскiе люди чувствовали свое униженiе и обиду. Горше всѣхъ приходилось русской знати — князьямъ и боярамъ, которые превратились изъ государей и правителей въ подчиненныхъ и гонимыхъ. Нѣкоторые, болѣе малодушные, оставляли православiе, принимали католичество, этою цѣною дѣлали хорошую карьеру и ополячивались. Другiе пробовали бороться и ждали помощи отъ православной Москвы, которая въ ту пору стала уже сильна. Они передавались Московскому великому князю съ своими волостями, объясняя свою измѣну Литвѣ гоненiемъ на ихъ вѣру, или же просто, побросавъ свои земли, выѣезжали изъ Литвы въ Москву на службу, по старинному праву свободныхъ слугъ «отъѣзжать» отъ одного господина къ другому. Понемногу Москва втягивалась въ литовскiя дела, узнавала внутреннюю слабость Литвы и не разъ шла войною на Литву, грозя отнять отъ Литвы все ея Русскiя области. А подъ угрозами Москвы литовское правительство еще тѣснѣе жалось къ Польше, ища у нея помощи отъ новаго опаснаго врага.
Но не одна литовская знать и князья терпели отъ католического правительства Литвы. Въ первую пору своей исторiи Литовско-Русское княжество имѣло русское общественное устройство, унаслѣдованное отъ Кiевской Руси. Волостные князья были окружены дружиною, состоявшей изъ вольныхъ слугъ и холоповъ; въ центрѣ земщины былъ городъ съ его вѣъемь, отъ котораго зависѣла волость, населенная свободнымъ крестьянствомъ (смердами). По правилу, установленному унiею, всѣ литовцы, крещенные въ католичество, начинали жить на польскомъ правѣ, то-есть получали тѣ права, какiя имѣли въ Польшѣ лица соотвѣтствующаго сословiя. А въ Польшѣ въ ту эпоху устанавливался окончательно своеобразный феодальный порядокъ съ рѣзко обозначенными сословiями и съ полнымь преобладанiемъ дворянства («шляхты»). Города польскiе, по такъ называемому «магдебургскому праву», составляли собою особыя общины, ограниченныя городскими стенами, съ правомь сословнаго самоуправления. Шляхта польская мало-по-малу обращалась въ правящiй классъ съ широкими политическими и владѣльческими правами. Она имѣла очень мало обязанностей пo отношенiю къ государству, влiяла на управленiе государствомъ и на избранiе королей; она пользовалась правомъ льготнаго землевладѣнiя и въ своихъ имѣнiяхъ получила безграничную власть надъ крѣпостнымъ безправнымъ крестьянствомъ. Къ этимъ-то польскимъ норядкамъ, выгоднымъ для дворянства и ужаснымъ для прочей массы населенiя, стало приближаться Литовское государство, когда стало уравнивать въ правахъ своихъ католлическихъ подданныхъ съ соответствующими разрядами польскаго общества.
Изъ старыхъ дружинъ волостныхъ князей въ Литвѣ понемногу образованъ былъ многочисленной служилый классъ, который обязанъ былъ нести военную службу и пользовался за то правомъ владѣнiя землею. Высшiй разрядъ этого класса заключалъ въ себѣ самихъ волостныхъ князей и прежнихъ «бояръ», знатныхъ ихъ слугъ. Составивъ служебную аристократiю, эта знать получила общее названiе пановь или князей и пановъ. Остальные разряды служилаго класса получили названiе шляхты. Всѣмъ этимъ служилымъ людямъ, въ ocoбенности же шляхтѣ, было очень выгодно сравняться въ правахъ съ польскими панами и шляхтою, ибо въ Польшѣ эти права были громадны. Вотъ почему литовская шляхта легко и охотно ополячивалась и окатоличивалась. Усвоивъ себѣ польскiе правы и обычаи, она кабалила крестьянъ, овладѣвала землями и стремилась превратиться въ правящее политическое сословiе. Bмѣстѣ съ тѣмъ она служила проводникомъ польскаго влiянiя во всѣхъ областяхъ государственной и общественной жизни Литвы. Такимъ образомъ происходило разложенie стараго порядка и начиналась острая внутренняя рознь между всевластнымъ дворянствомъ и прочею бесправною массою населенiя (§ 91).
Начало и ростъ великаго княжества Московскаго.
§ 42. Причины возвышенiя Москвы. Развившiйся въ эпоху татарскаго завоеванiя во Владимиро-Суздальской Руси удѣльный порядокъ княжескаго владѣнiя (§ 36) началъ падать съ усиленiемъ Московскаго княжества.
Особое Московское княжество стало существовать со второй половины ХШ вѣка. Самый же городъ Москва, по преданiю, былъ основанъ княземъ Юрiемъ Долгорукимъ. Лѣтописи упоминаютъ о Москвѣ въ первый разъ въ 1147 году, называя ее «Московь», «Кучково» и «Москва». Первоначально Москва была крѣпостью, .поставленной на южной границѣ Суздальской земли для того, чтобы охранять ее съ юга, отъ Рязани и Чернигова. Батый, идя изъ Рязани къ Суздалю и Владимиру, прежде всего взялъ и разорилъ Москву, закрывавшую ему путь къ этимъ городамъ. Въ первое столѣтие своего существованiя Москва не составляла особаго княжества, а принадлежала Владимирскимъ князьямъ. Князь Александръ Невскiй оставилъ на Москвѣ своего младшего сына Данiила, и только съ тьхъ поръ Москва стала особымъ удѣломъ Данiилова потомства. Съ тѣхъ же поръ началось быстрое усиленiе и возвышенiе новаго удѣла.
Первая причина возвышенiя Москвы и усиленiя Московскихъ князей заключалась въ особенно выгодномъ географическомъ полроженiи города Москвы. Москва была расположена въ узлѣ дорогъ, ведшихъ изъ южной Руси въ сѣверную и изъ Новгородской земли въ Рязанскую. Переселенцы изъ южныхъ областей, идя на сѣеверъ, не могли миновать рѣки Москвы и въ большомъ числѣ осѣдали вокругъ города Москвы ранѣе, чѣмъ подвигались далѣе къ сѣверу. Оттого Московское княжество быстро и густо заселялось, а это давало Московскимъ князьямъ большiя средства, такъ какъ, чѣмъ гуще было населенiе удѣла, тѣмъ больше получалъ удѣльный князь. Рѣка Москва, съ другой стороны, была такимъ воднымъ путемъ, который соединялъ верховья Волги съ среднимъ теченiемъ Оки. Этимъ путемъ пользовались новгородцы, перевозя къ себѣ хлѣбъ, воскъ и медь изъ богатѣйшихъ мѣстъ Рязанской земли. Владѣя такою торговою дорогою, Московскiе князья извлекали свои доходы изь торговаго движенiя въ видѣ пошлинъ съ купцовъ и т. п. Такимъ образомъ географически центральное положенiе Москвы способствовало быстрому заселенiю Московскаго княжества и обогащенiю Московскихъ князей. Изобилiе же матерiальныхъ средствъ давало этимъ князьямъ большую силу и склонность къ «примысламъ».
Второю причиною возвышенiя Москвы были таланты и удачи первыхъ Московскихъ князей, умѣвшихъ использовать выгоды своего положенiя. Первые два Московскихъ князя, Данiилъ Александровичъ и сынъ его Юрiй, успели «примыслить» себѣ все теченiе Москвы-рѣки, отнявъ отъ Рязанскаго князя городъ Коломну на устьѣ р. Москвы и отъ Смоленскаго князя городъ Можайскъ на верховьяхъ р. Москвы. Земли и богатства Юрiя Даниловича выросли настолько, что онъ (какъ представитель старшей линiи въ потомствѣ Ярослава Всеволодовича) рѣшился искать въ ордѣ ярлыка на великое княженiе Владимирское и вступилъ въ споръ за Владимиръ съ Тверскимъ княземъ Михаиломъ Ярославичемъ. Борьба велась въ ордѣ путемъ интригъ и насилiй, и оба князя въ ордѣ были убиты. (Князь Михаилъ Ярославичь, замученный татарами, причтенъ церковью къ лику святыхъ). Великокняжескiй столъ тогда достался сыну Михаила, Александру Тверскому; а въ Москвѣ сталъ княземъ братъ Юpiя, Иванъ, по прозвищу Калита (то-есть кошель). Улучивъ минуту, Калита снова началъ борьбу съ Тверью и, наконецъ, въ 1328 году добился великаго княженiя, которое съ той поры уже не выходило изъ рукъ Московской династiи.
§ 43. Великiй князь Иванъ Калита и его ближайшiе преемники. О дѣятельности великаго князя Ивана Даниловича Кзалиты (1328—1341) извѣстно немного. Но то, что извѣстно, говоритъ о его умѣ и талантѣ. Сѣлъ онъ на великомъ княженiи,— и, по словамъ лѣтописца, «бысть оттолѣ тишина велика по всей Русской землѣ на сорокъ лѣтъ и престаша татарове воевати Русскую землю». Именно этому князю приписывается та важная заслуга, что онъ исхлопоталъ себѣ разрѣшенiе доставлять «выходъ» въ орду своими средствами, безъ участiя татарскихъ сборщиковъ дани. Такимъ образомъ былъ уничтоженъ главный поводъ для въѣзда татаръ въ Русскiя земли и было достигнуто внутреннее спокойствiе и безопасность на Руси. По преданiю, Иванъ Калита очистилъ свою землю и отъ «татей», то-есть внутреннихъ разбойниковъ и воровъ. Тишина и порядокъ во владѣнiяхъ Калиты привлекали туда населенiе: къ Калитѣ приходили на службу и на житье какъ простые люди, такъ и знатные бояре съ толпами своей челяди. Самымъ же главнымъ политическимъ успѣхомъ Калиты было привлеченiе въ Москву Русскаго митрополита.
Съ упадкомъ Кiева, когда eгo покинули старшiе князья долженъ былъ возникнуть вопросъ и о томъ, гдѣ быть митрополиту всея Руси: оставаться ли ему въ заглохшемъ Кiевѣ, или искать нового места жительства? Митрополитъ Петръ (родомъ волынецъ) рѣшилъ этотъ вопросъ, перенеся митрополiю на сѣверъ. Офицiальнымъ мѣстопребыванiемъ его сталъ стольный городъ Владимиръ; но такъ какъ въ этомъ городѣ великiе князья уже не жили, и за Владимиръ спорили Москва съ Тверью, то Петръ рѣшительно склонился въ пользу Москвы, во всемъ поддерживалъ Московскаго князя Ивана Калиту, подолгу живалъ у него въ Москвѣ и началъ тамъ строить знаменитый Успенскiй соборъ, на подобiе Успенскаго собора Владимирскаго. Въ этомъ соборѣ онъ и былъ погребенъ, когда кончина застигла его въ Москвѣ. Eгo преемникъ, грекъ Ѳеогностъ, уже окончательно утвердился въ Москвѣ, и такимъ образомъ Москва стала церковною столицею всей Русской земли. Велика была важность этого событiя: въ одно и то же время въ Москвѣ образовалось средоточiе и политической, и церковной власти и такимъ образомъ, прежде малый, городъ Москва сталъ центромъ «всея Руси». Преданiе говоритъ, что, создавая Успенскiй соборъ въ Москвѣ, какъ главную святыню зарождавшагося государства, святитель Петръ предсказалъ славное будущее Москвы Ивану Калитѣ, тогда еще не получившему великаго княженiя. Благодарные москвичи необыкновенно чтили память Петра митрополита и вскорѣ же по его кончинѣ причли его къ лику святыхъ, какъ «всея Pocciи чудотворца».
Таковы были первые успѣхи, достигнутые Московскими князьями. Немедленно же стали сказываться и послѣдствiя этихъ успѣховъ. При самомъ Калитѣ и при его двухъ сыновьяхъ, Семенѣ Гордомъ (1341—1353) и Иванѣ Красномъ (1353—1359), которые такъ же, какъ и отецъ ихъ, были великими князьями всея Руси, Москва начала рѣшительно брать верхъ надъ прочими княжествами. Иванъ Калита распоряжался самовластно въ побѣжденномъ имъ Твери, въ Новгородѣ и въ слабомъ Ростовѣ. Сыну его, Семену, по словамъ летописца, «вcѣ князья русскiе даны были подъ руки»: самое прозвище Семена «Гордый» показываетъ, какъ онъ держалъ себя съ своими подручниками.
Опираясь на свою силу и богатство, имѣя поддержку въ ордѣ, Московскiе князья явились дѣйствительною властью, способною поддержать порядок и тишину не только въ своемъ удѣлѣ, но и во всей Владимиро-Суздальской области. Это было такъ важно и такъ желанно для измученнаго татарами и внутренними неурядицами народа, что онъ охотно шелъ подъ власть Москвы и поддерживалъ Московскихъ князей. Къ Московскимъ князьямъ прiѣзжало много знатныхъ слугъ, бояръ со своими дружинами, съ юга и изъ другихъ удѣловъ Суздальскихъ. Поступая на службу къ Московскимъ князьямъ, эти слуги усиливали собою рать московскую и сами, служа сильному князю, улучшали свое положенiе и становились еще знатнѣе. Быть слугою и бояриномъ великаго князя было лучше, чѣмъ служить въ простомъ удѣлѣ; поэтому слуги Московскихъ князей старались, чтобы великое княженiе всегда принадлежало Москвѣ. Бояре московскiе были верными слугами своихъ князей даже и тогда, когда сами князья были слабы. Такъ было при великомъ князѣ Иванѣ Ивановичѣ Красномь, который былъ «кроткiй и тихiй», по выраженiю лѣтописи, и при его сынѣ Димитрiи, который остался послѣ отца всего 9—10 лѣтъ.
Вмѣстѣ съ боярствомъ и духовенство проявляло особое сочувствiе и содействiе Московскимъ князьямъ. Послѣ того, какъ митрополитъ Ѳеогностъ окончательно поселился въ Москвѣ, онъ подготовилъ себя преемника — московскаго инока, москвича родомъ, Алексiя, происходившаго изъ знатной боярской семьи (Плещеевыхъ). Посвященный въ митрополиты, Алексiй при слабомъ Иванѣ Красномъ и въ малолѣтство сына его Димитрiя стоялъ во главѣ Московскаго княжества, былъ, можно сказать, его правителемъ. Обладая исключительнымъ умомъ и способностями, митрополитъ Алексiй пользовался большою благосклонностью въ ордѣ (где онъ вылѣчилъ болѣвшую глазами ханшу Тайдулу) и содѣйствовалъ тому, что великое княженiе укрѣпилось окончательно за Московскими князьями. На Руси онъ являлся неизмѣннымъ сторонникомъ Московскихъ князей и дѣъствовали своимъ авторитетомъ всегда въ ихъ пользу. Заслуги св. Алекciя предъ Москвою были такъ велики и личность его была такъ высока, что память его въ Москвѣ чтилась необычайно 1).
1) Спустя 5О лѣтъ послѣ его кончины (онъ умеръ въ 1378 году) были обрѣтены, въ основанномъ имъ Чудовомъ монастырѣ въ Москвѣ, его мощи и было установлено празднованiе его памяти.
Руководимое св. Алексiемъ русское духовенство держалось его направленiя и всегда поддерживало Московскихъ князей въ ихъ стремленiи установить на Руси сильную власть и твердый порядокъ. Вслѣдъ за митрополитомъ Алексiемъ въ этомъ отношенiи долженъ быть упомянутъ его сотрудникъ, преподобный инокъ Сергiй, основатель знаменитаго Троицкаго монастыря (теперь Троице-Сергiева лавра, въ 66 верстахъ на сѣверъ отъ Москвы). Вмѣстѣ съ митрополитомъ Алексiемъ и самостоятельно, самъ по себѣ, этотъ знаменитый подвижникъ выступалъ на помощь Москвѣ во всѣ трудныя минуты народной жизни и cвоимъ громаднымъ нравственнымъ влiянiемъ поддерживалъ Московскихъ князей.
За знатными боярами и высшимъ духовенствомъ тянулось къ Москвѣ и все народное множество. Московское княжество отличалось внутреннимъ спокойствiемъ; оно было заслонено отъ пограничныхъ нападенiй окраинными княжествами (Рязанскимъ, Нижегородскимъ, Смоленскимъ и др.); оно было въ дружбѣ съ ордою. Этого было достаточно, чтобы внушить желанiе поселиться поближе къ Москвѣ, подъ ея защиту. Народъ шелъ на московскiя земли, и Московскiе князья строили для него города, слободы, села. Они сами покупали себѣ целые уделы у обѣднѣвшихъ князей (Ярославскихъ, Бьлозерскихъ, Ростовскихъ) и простыя села у мелкихъ владѣльцевъ. Они выкупали въ ордѣ русскiй «полонъ», выводили его на свои земли и заселяли этими плѣнниками, «ордынцами», цѣлыя слободы. Такъ множилось населенiе въ Московскихъ волостяхъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ вырастали силы и средства у Московскихъ князей.
Такимъ образомъ, первые успѣхи Московскихъ князей, давшiе имъ великокняжескiй санъ, имѣли своимъ послѣдствiемъ рѣшительное преобладанiе Москвы надъ другими удѣлами; а это, въ свою очередь, вызвало сочувствiе и поддержку Москѣ со стороны боярства, духовенства и народной массы. Но до конца XIV столѣтiя, при Калитѣ и его сыновьяхъ, ростъ московскаго удѣла имѣлъ характеръ только внѣшнего усиленiя, путемъ счастливыхъ «примысловъ». Позже, когда Московcкie князья явились во главѣ всей Руси борцами за Русскую землю противъ орды и Литвы, Москва стала центромъ народнаго объединенiя, а Московскiе князья — нацiональными государями.
Начало книги ◀ ▶ § 44. Дмитрiй Донской и Куликовская битва. § 45. Образованiе Великорусскаго государства. §§ 46—48.