Проф. С. Ѳ. Платоновъ. Сокращенный курсъ Русской исторiи для средней школы. Изданiе второе. Складъ изданiя у Я. Башмакова и Ко. Петроградъ, 1915. — С. 117—128
§ 49. Семейныя и придворныя дѣла при Иванѣ III.
§ 50. Внѣшняя политика Ивана III. Дѣла съ татарами.
§ 51. Внѣшняя политика Ивана III. Литва и Ливонiя. Сношенiя съ Западомъ.
§ 52. Великiй князь Василiй III Ивановичъ.
Переходъ удѣльнаго быта въ государственный.
§ 53. Самодержавiе Московскихъ государей и мысль о Москвѣ, какъ о третьемъ Римѣ.
§ 49. Семейныя и придворныя дѣла при Иванѣ III. Необыкновенно быстрые успѣхи великаго князя Ивана III въ собиранiи русскихъ земель сопровождались существенными перемѣнами въ московскомъ придворномъ быту. Первая жена Ивана III (тверская княжна Марiя Борисовна) умерла рано, когда Ивану не было еще и 30 лѣтъ. После нея у Ивана остался сынъ — князь Иванъ Ивановичъ «Молодой», какъ его обыкновенно называли. Въ ту пору уже завязывались сношенiя Москвы съ западными странами. По разнымъ причинамъ, римскiй папа былъ заинтересованъ тѣмъ, чтобы установить сношенiя съ Москвою и подчинить ее своему влiянiю. Отъ папы и вышло предположенiе устроить бракъ Московскаго великого князя съ племянницей послѣдняго Константинопольскаго императора, Зоей-Софiей Палеологъ. Послѣ взятiя Царьграда турками (1453) братъ убитаго императора Константина Палеолога, по имени Ѳома, бѣжалъ съ семействомъ въ Италiю и тамъ умеръ, оставивъ дѣтей на попеченiи папы. Дѣти были воспитаны въ духѣ Флорентiйской yнiи, и папа имѣлъ основанiе надѣяться, что, выдать Софью за Московскаго князя, онъ получитъ возможность ввести унiю въ Москву. Иванъ III согласился начать сватовство и отправилъ въ Италiю пословъ за невѣстою. Въ 1472 году она прiѣхала въ Москву и бракъ состоялся. Однако надеждамъ папы не было суждено осуществиться: папскiй легатъ, сопровождавшiй Софью, не имѣлъ никакого успѣха въ Москвѣ; сама Софья ничѣмъ не содѣйствовала торжеству yнiи, и такимъ образомъ бракъ Московскаго князя не повлекъ за собою никакихъ видимыхъ послѣдствiй для Европы и католичества. По онъ имѣлъ нѣкоторыя послѣдствiя для московскаго двора.
Во-первыхъ, онъ содѣйствовалъ оживленiю и укрѣпленiю завязавшихся вь ту эпоху сношенiй Москвы съ Западомъ, съ Италiей въ особенности. Вмѣстѣ съ Софьею прибыли въ Москву греки и италiянцы; прiѣзжали они и впослѣдствiи. Великiй князь держалъ ихъ у себя, какъ «мастеровъ», поручая имъ строенiе крѣпостей, церквей и палатъ, литье пушекъ, чеканку монеты. Иногда этимъ мастерамъ ввѣрялись и дипломатическiя дѣла и они ѣздили въ Италiю съ порученiями отъ великаго князя 1).
1) Выѣзжихъ италiанцевъ въ Москвѣ называли общимъ именемъ „фрязинъ" (отъ „фрягъ", „франкъ"); такимъ образомъ дѣйствовали въ Москвѣ Иванъ Фрязинъ, Маркъ Фрязинъ, Антонiй Фрязинъ и т. п. Изъ италiанскихъ мастеровъ особою извѣстностью пользовался архитекторъ Аристотель Фiоравенти, построившiй въ Московскомъ Кромлѣ знаменитые Успенскiй соборъ и Грановитую палату. Вообще трудами италiанцевъ при Иванѣ III Кремль был] обстроенъ и украшенъ заново.
Рядомъ съ италiянскими, «фряжскими», мастерами у Ивана III работали и нѣмецкiе, хотя въ его пору они не играли первой роли; выдавались только лѣкаря-«нѣмчины». Кромѣ мастеровъ, въ Москвѣ появлялись иноземцы-гости (напримѣръ, греческая родня Софьи) и послы отъ западно-европейскихъ государей. (Между прочимъ, посольство отъ римскаго императора предлагало Ивану III титулъ короля, отъ котораго Иванъ отказался). Для прiема гостей и пословъ при московскомъ дворѣ быль выработанъ определенный «чинъ» (церемонiалъ), совсѣмъ отличный отъ того чина, который соблюдался прежде при прiемахъ татарскихъ посольствъ. И вообще порядокъ придворной жизни при новыхъ обстоятельствахь измѣнился, сталь сложнѣе и церемоннѣе.
Во-вторыхъ, появленiю въ Москвѣ Софьи московскiе люди приписывали большiя перемѣны въ характерѣ Ивана III и замѣшательства въ княжеской семьѣ. Они говорили, что какъ пришла Софья съ греками, такъ земля замѣшалася и пришли нестроенiя великiя. Великiй князь измѣнилъ свое обращенiе съ окружающими: сталъ держать себя не такъ просто и доступно, какъ прежде, требовалъ знаковъ почтенiя къ себѣ сталъ взыскателенъ и легко «опалялся» (налагалъ немилость) на бояръ. Онъ сталъ обнаруживать новое, непривычно-высокое представленiе о своей власти. Женившись на греческой царевнѣ, онъ какъ будто считалъ себя преемникомъ исчезнувшихъ греческихъ императоровъ и намекалъ на это преемство тѣмъ, что усвоилъ себѣ византiйскiй гербъ —двуглаваго орла. Словомъ, послѣ брака съ Софьею Иванъ III проявилъ большое властолюбiе, которое потомъ испытала на себѣ и сама великая княгиня: въ концѣ своей жизни Иванъ совсѣмъ было поссорился съ Софьею и отдалилъ ее отъ себя 2).
2) Ссора произошли по вопросу о престолонаслѣдiи. Сынъ Ивана III отъ перваго брака, Иванъ Молодой, умеръ въ 1490 году, оставивъ великому князю маленькаго внука Дмитрiя. Но у великаго князя былъ другой сынъ отъ брака съ Софьею — Василiй.Кому было наслѣдовать престолъ московскiй: внуку Дмитрiю или же сыну Василiю? Сначала Иванъ III рѣшилъ дело въ пользу Дмитрiя и при этомъ наложилъ свою опалу на Софью и Василiя. Дмитрiя онъ при своей жизни вѣнчалъ на царство (именно на царство, а не на великое княженiе). Но черезъ годъ отношенiя перемѣнились: Дмитрiй былъ отстраненъ, а Софья съ Василiемъ снова вошли въ милость. Василiй получилъ титулъ великаго князя и сталъ соправителемъ отца. При этихъ перемѣнахъ терпѣли придворные Ивана III: съ опалою на Софью попали въ немилость ея приближенные, при чемъ нѣсколько человекъ было даже казнено смертью; съ оплою на Дмитрiя великiй князь также воздвигъ гоненiе на нѣкоторыхъ бояръ и одного изъ нихъ казнилъ.
Вспоминая все то, что происходило при дворѣ Ивана III послѣ его женитьбы на Софьѣ, московскiе люди высказывали осужденiе Софьѣ и считали ея влiянiе на мужа скорѣе вреднымъ, чѣмъ полезнымъ. Ей они приписывали паденiе старыхъ обычаевъ и разныя новизны въ московскомъ быту, а также и порчу характера ея мужа и сына, ставшихъ властными и грозными монархами. Не слѣдуетъ, однако, преувеличивать значенiя личности Софьи: если бы ея и вовсе не было при московскомъ дворѣ, все равно, Московскiй великiй князь созналъ бы свою силу и полновластiе, и сношенiя съ Западомъ, все равно, завязались бы. Къ этому велъ весь ходъ Московской исторiи, въ силу котораго Московскiй великiй князь сталъ единымъ государемъ могучей великорусской народности и сосѣдомъ нѣсколькихъ европейскихъ государствъ.
§ 50. Внѣшняя политика Ивана III. Дѣла съ татарами. Во время Ивана III существовали уже три самостоятельныхъ татарскихъ орды въ предѣлахъ нынѣшней Россiи. Золотая орда, истощенная усобицами, доживала свой вѣкъ. Рядомъ съ нею въ XV вѣкѣ образовалась въ Черноморьѣ Крымская орда, въ которой утвердилась династiя Гиреевъ (потомковъ Ази-Гирея). Въ Казани золотоордынскiе выходцы основали, также въ серединѣ XV вѣка, особую орду (§ 45), объединивъ подъ татарскою властью финскихъ инородцевъ: мордву, черемису, вотяковъ. Пользуясь несогласiями и постоянными междоусобiями среди татаръ, Иванъ III исподволь добился того, что подчинилъ своему влiянiю казанскаго хана, или «царя» (тогда хановъ москвичи называли царями). Съ Крымскимъ царемъ у Ивана III образовалась прочная дружба, такъ какъ оба они имели общего врага, Золотую орду, противъ которой и дѣйствовали вмѣстѣ. Что же касается до Золотой орды, то Иванъ III прекратилъ всякiя зависимыя къ ней отношенiя: не давалъ дани, не ѣхалъ въ орду, не оказывалъ почтенiя хану. Разсказывали, что однажды Иванъ III даже бросилъ на землю и топталъ ногою ханскую «басму», то-есть тотъ знакъ (вѣроятно, золотую пластинку съ надписью), который ханъ вручилъ своимъ посламъ къ Ивану, какъ доказательство ихъ полномочiй и власти. Слабый золотоордынскiй ханъ Ахматъ пытался дѣйствовать противъ Москвы въ союзѣ съ Литвою; но такъ какъ Литва не давала ему вѣрной помощи, то онъ ограничивался набѣгами на московскiя границы. Въ 1472 году онъ пришелъ къ берегамь Оки и, пограбивъ, ушелъ назадъ, не смѣя идти на самую Москву. Въ 1480 году онъ повторилъ свой набѣгъ. Оставивь вправо отъ себя верховья Оки, Ахматъ пришелъ на р. Угру, въ пограничныя между Москвою и Литвою мѣста. Но и здѣсь онъ не получилъ никакой помощи отъ Литвы, а Москва встрѣтила его сильною ратью. На Угрѣ и стали другъ противъ друга Ахматъ и Иванъ III — оба въ нѣрешимости начать прямой бой 1).
1) Иванъ III велѣлъ готовить столицу къ осадѣ, отправилъ свою жену Софью изъ Москвы на сѣверъ и самъ прiѣзжалъ съ Угры к] Москвѣ, боясь какъ татаръ, такъ и своихъ родныхъ братьевъ. Они были съ нимъ въ ссорѣ и внушали ему подозрѣнiя въ томъ, что измѣнятъ въ рѣшительную минуту. Осмотрительность Ивана и медлительность его показались народу трусостью, и простые люди, готовясь въ Москвѣ къ осадѣ, открыто негодовали на Ивана. Духовный отецъ воликаго князя, архiепископъ ростовскiй Вассiанъ, и словомъ, и письменнымъ „посланiемъ" увѣщевалъ Ивана не быть "бѣгуномъ", а храбро стать противъ врага.
Иванъ не отважился напасть на татаръ. Въ свою очередь, и Ахматъ, простоявъ на Угрѣ съ лета до ноября мѣсяца, дождался снеговъ и морозовъ и долженъ былъ уйти домой. Онъ скоро былъ убитъ вь усобицѣ, и самая Золотая орда окончательно распалась (1502). Такъ окончилось для Москвы «татарское иго», спадавшее постепенно и въ послѣднюю свою пору бывшее номинальнымъ. Но не окончились для Руси бѣды отъ татаръ. Какъ крымцы, такъ и казанцы, и нагаи, и всѣ мелкiя кочевыя татарскiя орды, близкiя къ русскимъ границамъ и «украйнамъ», постоянно нападали на эти украйны, жгли, разоряли жилища и имущество, уводили съ собою людей и скотъ. Съ этимъ постояннымъ татарскимъ разбоемъ русскимъ людямъ пришлось бороться еще около трехъ столѣтiй.
§ 51. Внѣшняя политика Ивана III. Литва и Ливонiя. Сношенiя съ Западомъ. Отношенiя Ивана III къ Литвѣ не были мирными. Послѣ Витовта усиленiе польскаго влiянiя и католической пропаганды создало въ Литвѣ много недовольныхъ князей (§ 41); они уходили въ московское подданство со своими вотчинами. Когда въ Литвѣ вокняжился Александръ Казимировичъ (§ 41), Иванъ III началъ войну противъ него и добился того, что Литва формально уступила ему земли всѣхъ князей, перешедшихъ въ Москву (Вяземскихъ, Новосильскихъ, Одоевскихъ, Воротынскихъ, Бѣлевскихъ), и, кромѣ того, признала за Московскимъ великимъ княземъ титулъ «государя всея Руси». Заключенiе мира было закреплено тѣмъ, что Иванъ III выдалъ свою дочь Елену замужь за Александра Казимировича. Александръ былъ самъ католикъ, но обѣщалъ не принуждать кь католичеству своей православной супруги. Однако онъ не сдержалъ обѣщанiя подъ внушенiями своихъ католическихъ совѣтниковъ. Судьба великой княгини Елены Ивановны была очень печальна, и ея отецъ напрасно требовалъ отъ Александра лучшаго съ ней обращенiя. Съ другой стороны, и Александръ обижался на Московскаго великого князя. Къ Ивану III на службу продолжали проситься православные князья изъ Литвы, объясняя свое нежеланiе оставаться подъ властью Литвы гоненiемъ на ихъ вѣру. Такъ, Иванъ III принять къ себѣ князя Бѣльскаго и князей Новгородъ-Сѣверскаго и Черниговскаго съ громадными вотчинами по Днѣпру и Деснѣ. Война между Москвою и Литвою стала неизбѣжна. Она шла съ 1500 по 1503 годъ, при чемъ сторону Литвы принялъ Ливонскiй орденъ, а сторону Москвы — Крымскiй ханъ. Окончилось дѣло перемирiемъ, по которому Иванъ III удержалъ за собою всѣ прiобрѣтенныя имъ княжества. Было очевидно, что Москва въ ту минуту была сильнѣе Литвы, точно такъ же, какъ она была сильнѣе и ордена. Орденъ, несмотря на отдѣльныя военныя удачи, заключилъ съ Москвою также пе особенно почетное перемирiе. До Ивана III, подъ напоромъ съ Запада, Московское княжество уступало и проигрывало; теперь Московскiй великiй князь самъ начинаетъ наступать на своихъ сосѣдей и, увеличивая съ запада свои владенiя, открыто высказываетъ притязанiе yа присоединенiе къ Москвѣ всѣхъ вообще русскихъ земель.
Воюя съ своими западными сосѣдями, Иванъ III искалъ дружбы и союзовъ въ Европѣ. Москва при немъ вступила въ дипломатическiя сношенiя съ Данiей, съ императоромъ, съ Венгрiей, съ Венецiей, съ Турцiей. Окрѣпшее русское государство входило понемногу въ кругъ европейскихъ международныхъ отношенiй и начинало свое общенiе съ культурными странами Запада.
§ 52. Великiй князь Василiй III Ивановичъ. Иванъ III, по примѣру своихъ предковъ, составилъ завѣщанiе, въ которомъ подѣлилъ свои владѣнiя между своими пятью сыновьями. По формѣ это завѣщанiе было похоже на старыя княжескiя душевныя грамоты, но по сути своей оно окончательно устанавливало новый порядокъ единодержавiя въ Московскомъ государствѣ. Старшаго своего сына, Василiя, Иванъ III дѣлалъ прямо государемъ надъ братьями и ему одному давалъ державныя права 1).
1) Василiй получилъ одинъ 66 городовъ, а четверо его братьевъ — только тридцать, и притомъ мелкихъ. Василiй одинъ имѣлъ право бить монету, сноситься съ другими государствами; онъ наслѣдовалъ всѣ выморочные удѣлы бездѣтныхъ родственниковъ; только его дѣтямъ принадлежало великое княженiе, отъ котораго отказались заранѣе его братья. Такимъ образомъ Василiй былъ государемъ, а его братья и прочая родня — подданными. Такова основная мысль завѣщанiя Ивана III.
Василiй III наслѣдовалъ властолюбiе своего отца, но не имѣлъ его талантовъ. Вся его дѣятельность была продолженiемъ того, что дѣлалъ его отецъ. Чего не успѣлъ довершить Иванъ III, то доканчивалъ Василiй. Покоривъ Новгородъ, Иванъ оставилъ прежнее самоуправленiе во Псковѣ. Внутренняя жизнь Пскова не давала тогда поводовъ къ вмѣшательству въ его дѣла. Во Псковѣ не было впутреннiхъ усобицъ. Находясь на окраинѣ Русской земли, въ постоянной опасности отъ литвы и нѣмцевъ, Псковъ крѣпко держался Москвы, былъ ей послушенъ и всегда имѣлъ у себя, вместо самостоятельнаго князя, московскаго намѣстника. Однако послушанiе псковичей великому князю не обезпечивало ихъ отъ притѣсненiй со стороны московскихъ намѣстниковъ. Псковичи жаловались на своихъ «князей» въ Москву, а намѣстники жаловались на псковичей. Въ 1510 году, послѣ одной изъ такихь ссоръ, Василiй III уничтожилъ вѣче во Псковѣ, взялъ въ Москву вѣчевой колоколъ и вывелъ изъ Пскова на жительство въ Московскiя волости 300 семей псковичей, а на ихъ мѣсто прислалъ столько же семействъ изъ Московскихъ городовъ. Псковъ не оказалъ великому князю никакого сопротивленiя; псковичи только слезами оплакивали потерю своей вѣковой вольности и жаловались, что городъ ихъ поруганъ и разоренъ, «а псковичи бѣдные не вѣдали правды московскiя».
То же было сдѣлано и съ Рязанью: Василiй арестовалъ послѣдняго рязанскаго князя, а его волость присоединилъ къ Москвѣ (1517). Какъ во Псковѣ, рязанцевъ толпами выводили въ Московскiя волости, а на ихъ мѣсто селили москвичей. Такой «выводъ» изъ покоренныхъ земель дѣлали для того, чтобы уничтожить въ нихъ возможность возстанiя и отпаденiй отъ Москвы. Оставались еще князья Сѣверской земли, nepeшедшie къ Ивану III отъ Литовскаго великаго князя со своими волостями. Василiй III, воспользовавшись ихъ распрями, выгналъ этихъ князей изъ ихъ городовъ и взялъ ихъ владѣнiя къ Москвѣ (1523). Такимъ образомъ, всѣ такъ называемые «удѣлы» были упразднены, и въ Московскомъ государствѣ остались только простые служилые князья, которые въ своихъ, вотчинахъ не имѣли уже никакихъ державныхъ правъ и служили великому князю, какъ простые бояре.
Внѣшняя политика Валилiя была продолженiемъ политики предшествующаго княженiя. Москва попрежнему притягивала къ себѣ выходцевъ изъ Литвы (князья Глинскiе), а Литва, какъ и ранѣе, не могла примириться съ уходомъ князей и земель изъ литовскаго подданства. Дважды вспыхивала война между Москвою и Литвою. Василiй III овладѣлъ въ 1514 году Смоленскомъ, имѣвшимъ важное военное значенiе. Какъ ни старались литовцы вернуть себѣ Смоленскъ, эта крѣпость осталась въ московскихъ рукахъ, и Литва была вынуждена заключить (въ 1522 г.) перемирiе съ уступкою Смоленска Москвѣ до «вѣчнаго мира», или «докончанiя». Но этого «докончанiя» такъ и не было достигнуто въ теченiе болѣе, чѣмъ столѣтiя, ибо Литва и Москва пикакъ не могли размежевать между собою спорныя промежуточныя между ними русскiя волости.
Татарскiя отношенiя послѣ паденiя Золотой орды не стали легче для Москвы. Со стороны Крыма и Казани на русскiя области совершались постоянные набѣги. На южныхъ границахъ Московскаго государства грабили крымцы; въ мѣстахъ нижегородскихъ, костромскихъ и галицкихъ — казанскiе татары и подчиненная имъ мордва и черемиса. Отъ татарской и черемисской «войны» русскiе люди не могли жить спокойно у себя дома и не имѣли возможности колонизовать ни плодородной черноземной полосы на югъ отъ Оки (такъ называемаго «дикаго поля»), ни лѣсныхъ пространствъ за Волгою по рр. Унжѣ и Ветлугѣ. Вся восточная и южная окраина государства была въ постоянномъ страхѣ татарскихъ набѣговъ. Мало того: если татарам ь удавалось не встрѣтить на границахъ Руси московской сторожевой рати, они устремлялись въ центральныя русскiя волости и добирались даже до самой Москвы. Василiю III оставалось только сторожить свои границы и при случаѣ вмѣшиваться во внутреннiя дѣла татаръ и укрѣплять среди нихъ свое влiянiе. Въ Казани это и удавалось. Крымъ же, къ сожаленiю, былъ такъ далекъ oтъ Москвы, что нельзя было хорошо слѣдить за крымцами и влiять на нихъ. Московское правительство ограничивалось тѣмъ, что посылало въ Крымъ посольства съ «поминками», то-есть подарками, которыми думало задобрить и замирить врага; а въ то же время ежегодно лѣтомъ на южной границы государства (шедшей по берегу средней Оки и потому называвшейся тогда «берегомъ») ставились войска, чтобы стеречь «берегь» отъ внезапныхъ набѣговъ. Сверхъ того, въ наиболѣе опасныхъ мѣстахъ строили на Окѣ и за Окою недоступныя для татаръ каменныя крѣпости (Калуга, Тула, Зарайскъ) и помѣщали въ нихъ войска.
Василiй III былъ женатъ на Соломонiи, изъ боярскаго рода Сабуровыхъ, и не имѣлъ дѣтей. Онъ, однако, никакъ не хотѣлъ оставить великаго княженiя своимъ братьямъ (Юрiю и Андрею), такъ какъ, по его мнѣнiю, они и своихъ удѣловъ не умѣли устроить. Поэтому, съ разрешенiя митрополита (Данiила), oнъ заставилъ свою жену постричься въ монахини (съ именемъ Софiи) и отправилъ ее на житье въ Суздальскiй женскiй Покровскiй монастырь. Самъ же онъ женился вторично, взявъ за себя княжну Елену Васильевну Глинскую, изъ рода литовскихъ выходцевъ. Въ этомъ бракѣ у него было два сына, Иванъ и Юрiй. Старшему изъ нихъ было всего 3 года, когда Василiй III заболѣлъ случайнымъ нарывомъ и умеръ, не доживъ до 60 лѣтъ. Личный характеръ Василiя и его поступокъ съ первою женою вызовали неодобрительные отзывы окружавшихъ его старыхъ бояръ. Властный и строгiй, Василiй не обладалъ достоинствами Ивана III, зато еще болѣе его любилъ власть и привыкъ окружать себя простыми, раболѣпными чиновниками, «дьяками». Таковъ былъ последнiй «собиратель» Руси.
Переходъ удѣльнаго быта въ государственный.
§ 53. Самодержавiе Московскихъ государей и мысль о Москвѣ, какъ о третьемъ Римѣ. Московское государство, какъ мы видѣли, образовалось изъ Московскаго удѣльнаго княжества черезъ присоединенiе къ нему другихъ удѣловъ сѣверной Руси, а затѣмъ Новгородскихъ земель и волостей великаго княжества Литовскаго. Московскiе князья, дѣлая свои «промыслы», долго смотрѣли на себя, какъ на удѣльныхъ собственниковъ своихъ «вотчинныхъ» земель. Прiобрѣтя прочно великое Владимирское княженiе, они и его стали называть своею «вотчиною». Позднѣе, когда они требовали отъ Литвы уступки старыхъ русскихъ городовъ, они приказывали своимъ посламъ говорить, что и вся Русская земля «отъ ихъ предковъ изъ старины ихъ вотчина». Такимъ образомъ Московскiе князья распространяли свои удѣльный понятiя oтъ своего удѣла на всю страну и, по удѣльному порядку, считали себя собственниками и хозяевами всего своего огромнаго государева. Такой взглядъ былъ усвоенъ и всѣмъ населенiемъ: московскiе люди всегда выражались такъ, что они живутъ на «землѣ великаго государя» и только владѣютъ ею. Такимъ образомъ власть Московскихъ князой имѣла характеръ вотчинной власти и уже потому была очень полною и самодержавною: князья не только управляли страною, но и владѣли ею. Съ теченiемъ времени, когда Московскiе князья стали во главѣ народнаго объединенiя и собрали вокругъ себя всю сѣверную Русь, они получили значенiе вождей цѣлаго народа и власть ихъ прiобрѣла новый характеръ нацiональной власти, общенародной и демократической. Пользуясь, сочувствiемъ и поддержкою народныхъ массъ, Московскiе государи сознавали себя представителями народнаго единства и нацiональной независимости и потому держались гордо и властно 1).
1) Иванъ III отказался отъ предложеннаго ему императоромъ королевскаго титула, ибо не хотѣлъ ни отъ кого „постановленiя" во власти „на своей землѣ". Иностранные послы отзывались о Василiи III, что онъ имѣлъ такую власть, какой не обладалъ ни одинъ современный ему монархъ; они замѣтили, что москвичи равняли своего государя съ Богомъ, говоря: „мы этого не знаемъ, знаетъ Богъ да государь".
Такъ создалась въ Москвѣ сильная самодержавная власть, вотчинная по происхожденiю и нацiональная по значенiю.
Случилось это въ то самое время, когда другiя православныя государства склонились къ упадку и гибели. На православный Востокъ надвинулась гроза турецкаго завоеванiя. Изъ Азiи турки перешли въ Европу; въ исходѣ XIV и началѣ ХV вѣка покорили они балканскихъ славянъ и кольцомъ окружили Царьградъ. Въ ожиданiи своей гибели греки искали помощи даже у папы (§ 45). Ничто, однако, не помогло, и въ 1453 году Царьградъ былъ взятъ турками. На Востокѣ не осталось ни одного православнаго государства, ни одной независимой епархiи. Одно только Московское государство имѣло православнаго государя и независимаго митрополита; одно только оно росло и крѣпло, объединило могучее великорусское племя и сбросило съ себя послѣднюю тѣнь татарскаго ига. Съ давнихъ поръ, съ самаго принятiя Русью христiанства, на Руси усвоили мысль о томъ, что все «православiе» (то-есть совокупность православныхъ христiанъ) испоконъ вѣка объединено подъ единою верховною властью греческаго государя («цесаря», «царя») и греческой церкви. Поэтому-то и Константинополь, столица царя и патрiарха греческихъ, Русью былъ названъ «Царьградомъ» и почитался за столицу всего «православiя». Теперь, когда Царырадъ былъ пльненъ турками и все восточныя государства и церкви подчинены ими, въ православiи не осталось иной столицы, кромѣ свободной Москвы. Московскiе люди поняли это вскорѣ после паденiя Константинополя. Московскiе князья Иванъ III и Василiй III начали смотрѣть на себя, какъ на наслѣдниковъ и преемниковъ греческихъ царей. Иванъ III женился на греческой царевнѣ, усвоилъ себѣ греческiй гербъ; какъ онъ, такъ и Василiй III иногда стали звать себя «царями». Такой взглядъ раздѣлялся и выѣзжими на Русь греками, и балканскими славянами, которые Московскихъ князей называли прямо наслѣдниками императоровъ. Въ тогдашней русской письменности сами русскiе люди охотно писали о преемствѣ между Византiею и Москвою. Между прочимъ, псковскiй инокъ ФилоѲей посвятилъ великому князю Василiо III посланiе, въ которомъ доказывалъ, что сперва мiровою столицею былъ Римъ старый, затѣмъ Римъ новый (Вота nova — Константинополь), а въ последнѣе время сталъ третiй Римъ — Москва. «Два Рима падоша (говорилъ ФилоѲей), а третiй стоитъ, а четвертому не быти». Такое выраженiе получила мысль о всемирной роли «Москвы — третьего Рима». Вслѣдъ за ФилоѲемъ другiе писатели раскрывали ту же идею: мысль о передачѣ всемирнаго главенства отъ Царьграда Москвѣ они старались доказать и пояснить всѣми способами. Указывали на то, что во многихъ случаяхъ святыня сама чудеснымъ образомъ переходила изъ Грецiи (напримѣръ, Тихвинская икона Богоматери). Передавали преданiе, будто апостолъ Андрей Первозванный былъ въ Русской землѣ, благословилъ горы Кiевскiя и предсказалъ, что на Руси будетъ цвѣсти истинная вѣpa; на этомъ основанiи заключали, что русская церковь ведетъ свое начало отъ апостоловъ и потому является достойною преемницею греческой церкви. Разсказывали далѣе, что знаки царскаго сана давно были переданы самими греческими царями (именно Константиномъ Мономахомъ) на Русь великому князю Владимиру Мономаху, а отъ него перешли къ Московскимъ великимъ князьямъ. Въ Москвѣ дѣйствительно существовала (и существуетъ) шапка Мономаха, а также его оплечья (бармы), которыя возлагали на себя великiе князья при вѣнчанiи на престолъ. Сложилась, наконецъ, легенда даже о томъ, что русская династiя происходила отъ первыхъ римскихъ царей, такъ какъ Рюрикъ былъ будто бы потомкомъ Пруса, брата императора Августа. Цѣлымъ рядомъ подобныхъ преданiй была укрѣплена въ Москвѣ мысль о томъ, что Московское государство есть первенствующее во всемъ «православiи», что Московскiй князь есть «царь православiя», и что московская церковь, сохранивъ, одна изо всѣхъ православныхъ церквей, свою независимость и чистоту, тѣмъ самымъ стала выше старыхъ восточныхъ патрiархатовъ.
Усвоивъ эту величавую мысль, Московскiе князья готовы были взять на себя вселенскую роль царей всего православнаго мiра. Понятно, почему ихъ власть казалась такою могущественною и самодержавною. Но эта самодержавная власть не всѣмъ прiятна: противъ нея стало замѣтно движенiе въ московскомъ боярствѣ XV вѣка.
Начало книги ◀ ▶ § 54. Боярство и княжата; ихъ притязанiя. §§ 55—56.