• СЛОВАРЬ

Самозванец — Сокращенный курс русской истории. 1915

Проф. С. Ѳ. Платоновъ. Сокращенный курсъ Русской исторiи для средней школы. Изданiе второе. Складъ изданiя у Я. Башмакова и К^о. Петроградъ, 1915. — С. 160—171

§ 67. Самозванецъ. Въ 1603 году въ Юго-Западной Руси и Польшѣ распространились слухи о томъ, что живъ Угличскiй царевичъ Дмитрiй Ивановичъ, котораго считали умершимъ въ 1 591 году. Человѣкъ, взявшiй на себя имя Дмитрiя, объявился сначала у русскаго князя Адама Вишневецкаго, а затѣмъ перешелъ къ польскому пану Юрiю Мнишку, у котораго и сталъ жить въ замкѣ Самборѣ. Онъ разсказывалъ о себѣ очень кратко и глухо, что былъ спасенъ отъ покушенiй на его жизнь Годунова и теперь хочетъ «доступать» отеческаго престола. Представленный польскому королю Сигизмунду III и принявъ католичество, самозванецъ получилъ возможность собирать въ Самборѣ войско для похода на Москву и вошелъ въ сношенiя съ казаками на Дону и на «дикомь полѣ», поднимая ихъ на Бориса.

Когда въ Москвѣ было получено извѣстiе о появленiи самозванца, московскiя власти догадались, что имя Дмитрiя взялъ на себя беглый монахъ Григорiй Отрёпьевъ, ироисходившiй изъ служилыхъ людей (дѣтей боярскихъ). Рано осиротѣвъ, онъ постригся въ монахи и бродилъ по монастырямъ, пока не добрался до Москвы. Тамъ онъ былъ принятъ въ Чудовъ монастырь, въ Кремлѣ, и познакомился съ столичною жизнью. Изъ Москвы съ тремя другими монахами Отрёпьевъ убѣжать въ Литву и Польшу, разстригся и назвался царевичемъ Дмитрiемъ. Однако, когда изъ Москвы сообщили обо всемъ этомъ въ Польшу, тамъ сообщенiю не повѣрили, и самозванецъ продолжалъ свое дѣло безъ помехи ¹).

¹) Не всѣ и теперь вѣрятъ тому, что самозванецъ быль Отрёпьевъ. Одни ученые склонны думать, что этo былъ действительно царевичъь Дмитрiй, укрытый Нагими отъ убiйцъ, подосланныхъ къ нему изъ Москвы. Другiе думаютъ, что это былъ самозванецъ, но не Отрёпьевъ, а какое-нибудь другое лицо, съ которымь вмѣстѣ Отрёпьевъ странствовалъ изъ Москвы въ Польшу. Нѣкоторые, наконецъ, говорятъ, что самозванецъ былъ даже не московскiй человѣкъ, а западно-русскiй уроженецъ, подготовленный поляками. Вѣроятнѣе всего, однако, то, что это былъ Отрёпьевъ. По всей видимости, онъ самъ вѣрилъ въ свое царское происхожденiе. Всѣ поступки самозванца указываютъ на то, что онъ считалъ себя дѣйствительнымъ царевичемъ и не боялся никакихъ обличенiй въ самозванствѣ.

Cобравъ войско, самозванецъ осенью 1604 года пошелъ въ Московское государство, направляясь изъ Самбора, мимо Кiева, на Черниговъ. Первые города московскiе поддались ему, но подъ Новгородомъ-Сѣверскомъ онъ встрѣтилъ отпоръ, а затѣмъ (въ битвѣ при с. Добрыничахъ) былъ совсѣмъ разбитъ и прогнанъ на самый край Московскаго государства, въ Путивль. Однако дѣло его не было проиграно. На востокъ отъ Путивля, въ новыхъ городахъ, устроенныхъ тогда на «полѣ» противъ татаръ (§ 61), казаки и служилые гарнизонные люди, возбужденные грамотами самозванца, подняли возстанiе во имя царя Димитрiя; собравшись цѣлымъ войскомъ, они пошли на сѣверъ и засели въ городкѣ Кромахъ. Воеводы царя Бориса, узнавъ объ этомъ, бросили разбитого самозванца въ Путивлѣ и двинулись осаждать Кромы. Крѣпкiй городокъ не сдавался, осада затянулась до весны 1605 года, и войско Бориса, утомленное труднымъ зимнимъ походомъ, пришло въ разстройство. Въ это время, въ апрелѣ 1605 года, неожиданно умеръ царь Борисъ.

На Москвѣ воцарился сынъ Бориса, совсѣмъ еще юный Ѳеодоръ Борисовичъ. Сильная личность Бориса держала въ повиновенiи ему Москву и государство. Когда же вмѣсто него на престолѣ оказался неопытный мальчикъ, а влiянiе на дѣла присвоила себе его мать, царица Марiя Григорьевна (никѣмъ не любимая дочь опричника Малюты Скуратова),— тогда бояре дали ходъ своей враждѣ къ Годуновымъ. Шуйскiе съ Голицыными и другими боярами задумали измѣнить Годуновымъ и свергнуть ихъ во имя царя Дмитрiя; затѣмъ они рассчитывали самого Дмитрiя не пустить на престолъ, такъ какъ они въ него не вѣрили, и избрать царя по своему усмотрѣнию. Такъ бояре и поступили. Они передались самозванцу подъ Кромами, привели къ присягѣ ему все войско и послали за нимъ въ Путивль. Въ то же время въ Москвѣ бояринъ князь Вас. Ив. Шуйскiй, который производилъ следствiе о смерти царевича въ Угличѣ, сталъ говорить, что въ Угличѣ царевича не убили, а спасли, и что онъ теперь самъ идетъ къ Москвѣ. Москвичи возмутились противъ Годуновыхъ, свергли царя Ѳедора Борисовича, убили его съ матерью, заточили въ монастырь его сестру Ксенiю и стали ждать «истиннаго» царя Дмитрiя. Онъ прiѣхалъ въ Москву въ iюнѣ 1605 года.

Таковы были успѣхи самозванца. Ero подготовили, вѣроятно, тѣ изъ бояръ, которые ненавидѣли Годунова и не желали ему подчиняться. Вывезенный въ Польшу, самозванецъ получилъ тамъ поддержку отъ короля и духовенства. Король надѣялся, давъ помощь самозванцу, возбудить междоусобiе въ Москвѣ и тѣмъ ее ослабить. Католическое духовенство, обративъ самозванца въ католичество, думало черезъ него достичь подчиненiя папѣ и всего Московскаго государства. Самозванецъ нашелъ сочувствiе и въ нѣкоторой части польскаго панства и шляхты. Шляхтичи шли въ его войско, надеясь получить славу и добычу при завоеванiи Москвы. На то же разсчитывали и паны, въ родѣ пана Мнишка, который прочилъ въ жены самозванцу свою дочь Марину. Но главнымъ образомъ создали успѣхъ самозванцу русскiе люди съ южной окраины Московскаго государства. Они были выходцами изъ центральныхъ областей государства, гдѣ страдали оть опричнины и оть крѣпостной зависимости. Поэтому они ненавидѣли московскiе порядки и стали за самозванца, надѣясь, что «истинный» царь Дмитрiй улучшить ихъ положенiе и усмирить «лихихъ бояръ», угнетавшихъ простой народъ. Когда самозванецъ внесъ смуту въ Московское государство, бояре рѣшились воспользоваться ею, чтобы избавиться отъ ненавистныхъ Годуновыхъ, а потомъ и отъ самого самозванца. Годуновыхъ имъ удалось истребить; но когда князь Вас. Ив. Шуйскiй сталъ, вопреки прежнимъ своимъ рѣчамъ, говорить противъ самозванца, убѣждая народъ не пускать его въ Москву, то ему уже не повѣрили и арестовали его, а народъ устроилъ самозванцу торжественную встрѣчу и приняли его, какъ истиннаго царевича.

§ 68. Царствованiе и смерть самозванца. Вступивъ въ Москву, самозванецъ вмѣсто патрiарха Ioвa сделалъ патрiархомъ Рязанскаго архiепископа грека Игнатiя и вѣнчался на царство. Онъ выписалъ изъ ссылки мать царевича Дмитрiя, инокиню МарѲу, и встрѣтилъ ее, какъ свою родную мать. Ради царскаго вѣнчанiя были возвращены изъ ссылки пострадавшiе отъ Бориса Haгio и Романовы. Несмотря на то, что самозванецъ принялъ въ Польшѣ католичество и надавалъ папѣ и королю много обѣщанiй, онъ держалъ себя въ Москвѣ независимо отъ папы и короля. О католичествѣ не было и рѣчи; самозванецъ самъ показывалъ себя православнымъ и не собирался вводить католичество на Русь. Обѣщанныхъ королю земельныхъ уступокъ онъ не сдѣлалъ. Конечно, это не удовлетворяло его друзей и покровителей, и они были очень недовольны царемъ Дмитрiемъ. Внимателенъ былъ самозванецъ только къ семьѣ Мнишковъ и съ нетерпѣнiемъ ожидалъ прiѣзда въ Москву панны Марины Мнишекъ, за которую посватался. Въ надеждѣ, что католичка Марина окажетъ извѣстное влiянiе на супруга, польское правительство содѣйствовало этому браку, и Марина сь отцомъ отправилась въ Москву.

Если самозванецъ вызвалъ неудовольстiие въ Польшѣ, то не нравился онъ и въ Москвѣ. Нѣкоторые изъ бывшихъ при царѣ Дмитрiи иностранцевъ рассказывали, будто бы царь отличался необыкновеннымъ умомъ и деловитостью, чѣмъ удивлялъ бояръ. Но русскiе современники молчатъ объ этомъ; они говорятъ, напротивъ, что царь удивлялъ москвичей другимъ. Онъ мало былъ похожъ не только на государя, но и просто на благовоспитаннаго человѣка: не былъ богомоленъ, не держалъ постовъ, кутилъ и пьянствовалъ, былъ слишкомъ близокъ къ полякамъ, пришедшимъ съ нимъ въ Москву. Онъ жилъ не по царскому чину: не почивалъ послѣ обедѣ, самъ объѣзжалъ коней, безъ свиты гулялъ по городу и рынку, словомъ, не умѣлъ сохранять своего достоинства такъ, какъ бы это было нужно по московскимъ понятiямъ. Кромѣ того, управлялъ онъ съ помощью немногихъ любимцевъ, отстранивъ отъ влiянiя на дѣла знатнѣйшихъ бояръ (способнѣйшимъ изъ его приближенныхъ былъ Петръ Ѳедор. Басмановъ). Все это обижало москвичей и озлобляло ихъ противъ самозванца. Окончательно же восстановила народъ противъ него его свадьба. На эту свадьбу изъ Польши прiѣхало множество гостей и было поселено, за отсутствiемъ гостиницъ, по частнымъ дворами; гости держали себя, какъ господа, и очень обижали и раздражали москвичей. А между тѣмъ, только эти чужевѣрные гости да придворные люди были допущены на царскую свадьбу; прочее же московское населенiе не пустили въ этотъ день даже въ Кремль. Обиженный народъ былъ смущенъ еще и тѣмъ, что новая царица не приняла православiя.

Народнымъ неудовольствиемъ противъ самозванца и поляковъ воспользовались бояре. Еще до прибытiя самозванца въ Москву, князь Вас. Ив. Шуйскiй назвалъ его обманщикомъ и поднималъ на него народъ; тогда онъ былъ судимъ и сосланъ, но скоро помилованъ. Теперь Шуйскiй съ братьями и другiе бояре снова начали дѣйствовать противъ самозванца и составили такой планъ: ударить въ набатъ и поднять народъ противъ ненавистныхъ поляковъ; когда же начнется въ городѣ погромъ, то проникнуть во дворецъ и свергнуть самозванца. Планъ удался. Рано утромъ, 17-гo мая 1606 года, заговорщики ударили въ набатъ въ Китай-городѣ (часть Москвы, рядомъ съ Кремлемъ); съ крикомъ, что «паны рѣжутъ бояръ», они устремили чернь на дома, занятые поляками, а сами бросились во дворецъ. Тамъ они убили П. Ѳ. Басманова, затѣмъ настигли самозванца на одномъ изъ дворовъ дворца и также убили его, a затемъ арестовали царицу Марину и ея приближенныхъ и свергли патрiарха Игнатiя. Исполнивъ это, бояре постарались остановить избiенiе поляковъ и грабежъ въ городѣ и съ трудомъ водворили въ Москвѣ порядокъ послѣ того, какъ было избито болѣе 2.000 иноземцевъ.

§ 69. Воцаренiе князя Василiя Ивановича Шуйскаго. Два дня продолжались безпорядки въ Москвѣ. На третiй день, 19-го мая, безъ земскаго собора, однимъ крикомъ толпы на Красной площади, въ Китай-городѣ, былъ провозглашенъ царемъ князь Василiй Ивановичъ Шуйскiй, главный руководитель заговора противъ самозванца. Принимая власть, царь Василiй поцѣловалъ крестъ на томъ, что онъ никого не будетъ казнить, «не осудя истиннымъ судомъ съ бояры своими», ни на кого не будетъ налагать опалы безвинно и не будетъ слушать бездоказательныхъ доносовъ. Иначе говоря, онъ обѣщалъ править государствомъ не такъ, какъ правилъ Грозный и за нимъ правили Годуновъ и самозванецъ, при которыхъ казни и опалы совершались безъ суда, по доносамъ. Такое обѣщание отъ Шуйскаго, по общему мнѣнiю, было взято боярами, ограничившими его власть. Но оно осталось только на словахъ, потому что на дѣлѣ Шуйскiй былъ очень самовластен и мстительно и совсѣмъ не держалъ своей клятвы.

Положенiе новаго государя было чрезвычайно трудно. Москва знала, за что свергнутъ былъ царь Дмитрiй, а другiе города не знали еще ничего. Надо было объяснить всей странѣ то, что произошло. Царь Василiй немедля послалъ въ Угличь за тѣломъ царевича Димитрiя. Онъ, далѣе, предназначилъ въ патрiархи Казанскаго митрополита Гермогена, однако не дождался его прiѣзда въ Москву и спѣшно короновался (1-го iюня 1606 года). А черезъ день (3-гo iюня) въ Москву было принесено изъ Углича нетлѣнное тѣло царевича Димитрiя. Такимъ образомъ въ столицѣ былъ уже вѣнчанный государь и были мощи новаго страстотерпца — подлиннаго царевича. Въ города и пошли послѣ этого подробныя грамоты, которыя объясняли всему народу отъ имени государя и oт, имени инокини Марфы Нагой происшедшiя въ Москвѣ событiя: самозванство и еретичество низвергнутаго Дмитрiя, его тайныя сношенiя съ Польшею и папою, его сверженiе, воцаренiе Шуйскаго, который по своему «отечеству» былъ старше даже прежнихъ Московскихъ царей, и, наконець, обрѣтенiе мощей царевича Димитрiя, котораго Богъ прославилъ нетлѣнiемъ и чудесами за неповинное закланiе отъ Бориса Годунова. Царь Василiй думалъ, что послѣ такихъ объясненiй невозможна никакая смута и никакое самозванство.

§ 70. Смута при царѣ Василiи. Грамоты царя Василiя не имели, однако, желаемаго дѣйствiя. Во многихъ мѣстахъ государства не повѣрили имъ и не пожелали повиноваться Шуйскому. Началась тяжелая смута, потрясшая всю страну и перешедшая вь кровавое междоусобiе. Въ xoдѣ этой смуты, въ царствованiе Василiя Шуйскаго, были три главные эпизода: 1) движенiе Болотникова, 2) движенiе второго самозванца и 3) вмѣшательство иноземцевъ въ московскую смуту.

1. Вопреки грамотамъ Шуйскаго, въ народѣ, тотчасъ послѣ сверженiя и смерти самозванца, пошель упорный слухъ, что царь Дмитрiй спасся отъ бояръ, убѣъала изъ Москвы и скоро обнаружитъ себя. На южной украйнѣ, гдѣ годъ или два передъ тѣмъ кипѣло возстанiе въ пользу Дмитрiя, народъ снова зашевелился и снова сталъ собираться за Дмитрiя на злыхъ его измѣнниковъ-бояръ. Какъ во время борьбы самозванца съ Борисомъ Путивль былъ главнымъ мѣстомъ, гдѣ засѣлъ самъ самозванецъ,—такъ и теперь, при царѣ Василiи, каменная Путивльская крѣпость стала центромъ возстанiя; только взамѣнъ самого Дмитрiя тамъ занималъ первое мѣсто воевода князь Григорiй Шаховскiй, а при немъ главная роль принадлежала боярскому холопу Ивану Болотникову. Попавъ однажды въ плѣнъ къ татарамъ, Болотниковъ былъ проданъ ими въ Турцiю, ушелъ изъ плѣна и черезъ Италiю и Польшу пришелъ на Русь. Здѣсь онъ явился къ кн. Гр. Шаховскому и, благодаря своей энергiи, сталъ во главѣ большихъ шаекъ, образовавшихся противъ Шуйскаго. Болотниковъ собиралъ вокругъ себя народъ не только во имя царя Дмитрiя, но и съ цѣлью общественнfго переворота: онъ поднималъ крестьянъ и холоповъ противъ ихъ господъ — бояръ и помѣщиковъѣ желая отмѣны крѣпостныхъ порядковъ въ государствѣ и уничтоженiе «лихихъ бояръ» и вообще богатыхъ людей. Какъ самъ онъ, такъ и его сторонники получили поэтому названiе «воpoвъ» (т.-е. преступниковъ). Съ огромнымъ скопищемъ воровъ Болотниковъ двинулся осенью 1606 года къ Москвѣ. На дорогѣ къ нему присоединились дворяне изъ Тулы и Рязани, не разобравшiе сразу, что «воры» по своимъ разрушительнымъ стремленiямъ не могутъ быть ихъ друзьями.

Мятежники подошли къ самой Москвѣ и стали ей грозить, остановившись въ селѣ Коломенскомъ, надъ Москвою-рѣкою. Пока царь Василiй собирался съ силами, рязанцы бросили воровъ и перешли на его сторону. Тогда царь Василiй разбилъ Болотникова и погналъ воровъ на югъ. Воры засѣли всѣ въ каменной крепости въ Тулѣ ¹).

¹) Туда пришелъ съ Волги съ казаками самозванецъ Петръ, бывшiй казакомъ Илейкою, 3 называвшiй себя сыномъ царя Ѳедора. Въ то время самозванство вообще стало обычнымъ дѣломъ, и среди казачества появилось много небывалыхъ „царевичей" сь самыми разнообразными кличками („царевичъ Ерошка", „царевичъ Гаврилка" и др.).

Шуйскiй осадилъ ихъ тамъ и, ухитрившись затопить крѲпость водою изь р. Упы, заставилъ ихъ сдаться. Ворами набили всѣ тюрьмы; многихъ изъ нихъ утопили, множество обратили въ рабство, раздавая въ холопы и въ крестьяне служилымъ людямъ. О стальныхъ, голодныхъ и оборванныхъ, отпустили на волю. Князь Гр. Шаховскiй былъ сосланъ, Болотниковъ исчезъ безъ слѣда: вѣроятно, былъ казненъ. Такъ окончилась попытка крѣпостного люда, скопившагося на окраинахъ государства, подняться на своихъ господъ, воспользовавшись самозванческою смутою.

2. Въ то время, когда царь Василiй осаждалъ Болотникова и воровъ въ Тулѣ,— въ городѣ Стародубѣ Сѣверскомъ уже находился человѣкъ, называвшiй себя царемъ Дмитрiемъ Ивановичемъ. Онъ говорилъ о себѣ, что спасся oтъ боярскаго покушенiя и ушелъ въ Литву, откуда теперь идетъ снова добывать Москву. Такъ какъ тогда держался упорный слухъ, что царь Дмитрiй живъ, то новому самозванцу вѣрили; а кто онъ былъ на самомъ дѣлѣ, того никто не зналъ ни тогда, ни впослѣдствiи. Послѣ взятия Тулы Шуйскимъ второй самозванецъ принялъ мѣры къ тому, чтобы залучить подъ свои знамена выпущенныхъ изъ Тулы воровъ: бывшiй у него на службѣ литовскiй шляхтичъ Лисовскiй обошелъ всѣ южныя окраины Московскаго государства и собралъ изъ этихъ воровъ целое войско. Въ то же время къ самозванцу приходили и свѣжiе отряды казаковъ. Такимъ образомъ у самозванца были значительная русскiя силы, воодушевленныя тѣми же чувствами, какъ раньше войска Болотникова. поэтому москвичи звали ихъ тоже «ворами»; а ихъ вожака, второго самозванца, они прозвали просто Воромъ (въ отличiе отъ перваго самозванца, прозваннаго Разстригою). Кромѣ русскихъ воровъ, къ Вору пришли въ большомъ числѣ служить литовскiе и польскiе люди. Въ то время въ Польшѣ и Литвѣ, противъ короля Сигизмунда III возстала значительная часть шляхты. Когда король подавилъ мятежъ, то мятежники отъ его преслѣдованiя и мести стали уходить на Русь въ войско Вора. А за ними шли и королевскiе слуги. Прiѣхала къ Вору и Марина Мнишекъ, съ отцомъ своимъ отпущенная изъ Москвы въ Польшу. Главную роль среди поляковъ и литвы у Вора играли князь Рожинскiй, бывшiй гетманомъ (главнокомандующимъ) всѣхъ его войскъ, и Янъ Петръ Caпѣга, приведшiй съ собою большой собственный отрядъ.

Въ концѣ-концовъ подъ начальствомъ Вора оказалась такая большая воинская сила, что онъ подступилъ къ самой Москвѣ и осадилъ ее лѣтомъ 1608 года. Воры и поляки устроили свой главный станъ въ неприступномъ, по своему положенiю, селѣ Тушинѣ, верстахъ въ десяти отъ Москвы. Дѣйствуя оттуда, они заняли всѣ дороги вокругъ Москвы, кромѣ Рязанской, которую отстояли московскiе воеводы и сами рязанцы. Такъ только изъ Рязани и могли москвичи получать продовольствiе и всякую помощь; всѣ остальныя сообщенiя были отрѣзаны. Окружая Москву, тушинцы наткнулись на Троице-Сергiевъ монастырь, защищенный каменными стѣнами. Они попытались взять его, но не могли, потому что братiя монастыря и стрѣльцы отбили приступы. Тогда Сапѣга и Лисовскiй повели правильную осаду монастыря, оставшуюся также безъ успѣха. Монастырь не сдался и подалъ собою примѣръ твердости. Не такъ хорошо вело себя населенiе самой Москвы. Многiе изъ служилыхъ и торговыхъ людей переѣхали въ Тушино, одни — по ненависти къ Шуйскому, другiе — за почестями и наживой. Были и такiе искатели приключенiй, которые не разъ перебѣгали въ Тушино и потомъ возвращались обратно въ Москву. При каждомъ своемъ переѣздѣ они обыкновенно выпрашивали себѣ у того царя, къ которому прiѣхали, чины и земли за «прiѣздъ»,— за то, что познали «истиннаго государя» и явились ему служить. Такихъ негодяевъ москвичи ѣдко называли «перелетами».

Итакъ, вскорѣ послѣ своей побѣды надъ ворами Болотникова, царь Василiй оказался снова въ осадѣ отъ другихъ, еще болѣе многочисленныхъ и опасныхъ воровъ. Для того, чтобы собрать противъ нихъ свои силы, царь приказалъ воеводамъ изъ городовъ, гдѣ были большiе гарнизоны, идти на помощь Москвѣ. Въ то же время онъ послалъ своего племянника, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйскаго, въ Великiй Новгородъ, чтобы тамъ собрать русскiя войска и, сверхъ того, просить войскъ у шведскаго короля. Шведы дали Скопину вспомогательное войско, но за него получили ceбѣ спорные города (Иваньгородъ, Ямъ, Копорье, Орѣшекъ и Корелу), которые были уступлены имъ Грознымъ и отобраны царемъ Ѳедоромъ Ивановичемъ. Съ русскимъ и шведскимъ войскомъ Скопинъ и шведскiй полководецъ Делагарди должны были не то чько идти на помощь къ Москвѣ, но защищать и сѣверныя области государства, куда также проникли тушинцы.

Свою задачу Скопинъ исполнилъ съ полнымъ успѣхомъ, потому что ему помогли сами жители московскаго сѣвера. Когда тушинскiе отряды показались на средней Волгѣ и за Волгою и стали приводить сѣверные города въ повиновенiе Вору, то жители увидѣли, что слуги царя Дмитрiя вовсе не заботятся о порядкѣ, а думаютъ только о грабежѣ. Не желая давать свое добро ворамъ-казакамъ, полякамъ и литвѣ, сѣверные горожане и крестьяне сами, своими силами, начали съ ними геройскую войну. Во главѣ возставшихъ противъ Вора были города Вологда и Устюгъ. Князю Скопину оставалось только поддерживать народное движенiе, посылая отъ себя на сѣверъ земскимъ ратямъ опытныхъ «головъ» (офицеровъ). Тушинцы были скоро прогнаны изъ-за Волги назадъ къ Москвѣ; за ними пошли на помощь Москвѣ сѣверныя земскiя ополченiя. Скопинъ указалъ имъ всѣмъ собираться въ Александровой слободѣ и самъ съ своими войсками пришелъ туда изъ Новгорода (черезъ Тверь). Туда же подошли и войска изъ Поволжья. Въ Александровой слободѣ собралось большое войско, въ которомъ были и регулярные нѣмецкiе отряды Делагарди, и служилые русскiй люди, привычные къ ратному дѣлу, и земскiя ополченiя горожанъ и крестьянъ. Скопинъ, дѣятельно обучая на походѣ свои войска правильному бою, поспѣшилъ съ ними къ столицѣ. Тогда тушинцы бросили осаду Троицкаго монастыря (она длилась 16 мѣяцевъ); оставили затѣмъ и самое Тушино. Воръ убѣжалъ въ Калугу, гдѣ была сильная каменная крѣпость и Москва весною 1610 года освободилась oт долгаго страха. Царь Василiй побѣдилъ во второй разъ, благодаря подвигамъ Скопина и сѣверныхъ «мужиковъ».

3. Еще Воръ не былъ побѣжденъ, какъ у царя Василiя появился новый опасный врагъ. Дружескiй договоръ Скопина со шведами и шведская помощь царю Василiю повели къ тому, что польскiй король Сигизмундъ объявилъ войну Москвѣ. Отношенiя Сигизмунда къ Швецiи были столь враждебны, что всякiя другъ Швецiи тѣмъ самымъ былъ его врагъ. Но и кромѣ личной вражды короля, интересы Польши и Литвы не могли допустить сближенiя Москвы со Швецiей. Осенью 1609 года Сигизмундъ двинулся въ походъ и осадилъ Смоленскъ. Эта важная крѣпость имѣла каменныя стѣны, построенный Годуновымъ, и охранялась сильнымъ гарнизономъ. Цѣлую зиму король не могъ ее взять и продолжалъ безъ успѣха стоять у Смоленска до тѣхъ поръ, пока Скопинъ прогналъ тушинцевъ oтъ Москвы и вошель въ столицу.

Въ Москвѣ радовались и предполагали, что Скопинъ немедля же пойдетъ со своею ратью на короля и освободитъ oтъ него Смоленскъ. Но Скопинъ внезапно умеръ въ Москвѣ, всего 23 лѣтъ отъ роду (предполагали, что его отравили). Противъ короля выступилъ съ войскомъ братъ царя Василiя, князь Дмитрiй Шуйскiй, человѣкъ неспособный и никѣмъ не любимый. Если бы онъ побѣдилъ поляковъ, смута могла бы кончиться полною побѣдою царя Василiя. Но случилось не такъ. У короля Сигизмунда былъ въ то время гетманомъ (главнокомандующимъ) польскихъ войскъ талантливый полководецъ панъ Станиславъ Жолкевскiй. Онъ выступилъ изъ-подъ Смоленска навстрѣчу Шуйскому, неожиданно для него встрѣтилъ его у с. Клушина (близъ теперешняго г. Гжатска), разбилъ московское войско на-голову, а отряду Делагарди открылъ путь къ отступленiю домой чрезъ Новгородъ. Шведы воспользовались этимъ, отошли къ берегамъ Финскаго залива и вѣроломно овладели Новгородомъ. Русское же войско въ безпорядкѣ прибѣжало въ Москву. За нимъ спѣшилъ гетманъ Жолкевскiй и приблизился къ самой Москвѣ. Одновременно съ нимъ подступилъ къ Москвѣ изъ Калуги и Воръ. Москва такимъ образомъ снова оказалась въ осадѣ. Въ новой бѣдѣ москвичи потеряли терпѣнiе, возстали на царя Василiя, свергли его съ престола (17-го iюля 1610 года) и насильно постригли въ монашество. Власть перешла къ боярамъ; такъ какъ они правили кружкомъ въ семъ человѣкъ, то время ихъ, правленiя получило названiе «семибоярщины».

§ 71. Избранiе на престолъ польскаго королевича Владислава и послѣдствiя этого избранiя. Задолго еще до сверженiя Шуйскаго, въ то время, когда казаки и поляки оставляли свой Тушинскiй лагерь, нѣкоторая часть тушинцевъ не хотѣла ни идти за Воромъ въ Калугу, ни возвращаться въ Москву къ Шуйскому. Во главѣ этихъ людей стояли боярская семья Салтыковыхъ и митрополить Ростовскiй Филаретъь, взятый тушинцами насильно изъ Ростова въ Тушино и тамъ нареченный въ патрiярхи всея Руси. Они обратились къ королю Сигизмунду подъ Смоленскъ и просили его дать своего сына Владислава на московскiй престолъ. Король согласился; но пока въ Москвѣ крепко сидели Василiй Шуйскiй, это соглашенiе короля съ тушинцами, конечно, не могло получить никакой силы. Митрополитъ Филаретъ долженъ былъ возвратиться въ Москву еще при Шуйскомъ, а Салтыковы остались у короля.

Когда же царь Василiй былъ свергнутъ, Жолкевскiй, придя къ Москвѣ, немедля потребовалъ признанiя Владислава царемъ. Московские бояре сами желали воцаренiя Владислава и думали было созвать выборныхъ отъ городовъ для его избранiя въ цари. Но ждать съѣзда выборныхъ было нельзя, такъ какъ, Воръ, стоя подъ Москвою, поднималъ московскую чернь въ свою пользу и дѣло шло къ открытому междоусобiю. Собравъ на соборъ тѣхъ, кого можно было наскоро найти въ самой столицѣ, бояре соборомъ избрали Владислава, составили особую грамоту, опредѣлявшую его права и обязанности, и вступили въ переговоры съ Жолкевскимъ. По условiямъ, составленнымъ боярами, Владиславъ долженъ былъ принять православiе и править государствомъ при посредствѣ бояръ, собирая въ важнѣйшихъ случаяхъ земскiй соборъ. Московское государство обеспечивало себѣ полнѣйшую независимость и обособленность отъ Польши и Литвы, особо вело внѣшнюю политику и сохраняло свой прежнiй впутреннiй строй. Жолкевскiй принялъ все условiя и далъ присягу за Владислава, а москвичи цѣловали крестъ королевичу. Такъ поспѣшно и наскоро состоялось избранiе Владислава (въ августѣ 1610 г.). Не всѣ одинаково хотѣли королевича: многiе москвичи желали бы поставить царемъ своего, московскаго, человѣка. За русскаго стоялъ и патрiархъ Гермогень, едва согласившiйся на избранiе Владислава ¹).

¹) Изъ русскихъ людей, которые могли бы занять престолъ, москвичи называли князя Вас. Вас. Голицына и сына митрополита Филарета, маленькаго Михаила Ѳедоровича Романова.

Только боязнь бунта черни въ пользу Вора помогла Жолкевскому настоять на своемъ. Какъ только былъ заключенъ договоръ съ гетманомъ, Жолкевскiй прогналъ Вора отъ Москвы, а затѣмъ, для поддержанiя порядка, по желанiю самихъ бояръ, ввелъ свои войска во внутреннiя московскiя крепости, Кремль и Китай-городъ. Такимъ-то образомъ Московское государство признало власть Владислава, а Москва оказалась во власти польскаго гарнизона.

Для того, чтобы просить Сигизмунда дать сына на московскiй престолъ, а Владислава просить принять этотъ престолъ, въ Москвѣ было снаряжено чрезвычайное, «великое», посольство. Главными послами къ королю были отправлены самые знатные люди, митрополиты Филаретъ и князь В. В. Голицынъ. Съ громадною свитою отправились послы «ото всея земли» подъ Смоленскъ въ королевскiй лагерь. Они еще не знали, что король не желалъ посылать сына въ Москву, такъ какъ считалъ Москву своею военною добычей. Онъ тайно требовалъ отъ Жолкевскаго, чтобы тотъ привелъ Москву къ присягѣ не королевичу, а самому королю. Напрасно гетманъ писалъ Сигизмунду, что его желанiе неисполнимо, что Москва ни за что не подчинится ему, какъ ревностному католику и гонителю православiя. Король стоялъ на своемъ. Тогда Жолкевскiй оставилъ Москву, передавъ команду Гонсѣвскому (и захвативъ съ собою въ Польшу царя Василiя и его братьевъ въ качествѣ военнаго трофея). Онъ явился къ королю и, когда въ устной бесѣдѣ не успѣлъ его образумить, вышелъ въ отставку и удалился въ свое имѣнiе. Король же попробовалъ достигнуть своего. Въ Москву онъ послалъ передавшихся ему изъ Тушина русскихъ людей и поставилъ ихъ въ Москвѣ на разныя должности, дѣйствуя именемъ Владислава и своимъ собственнымъ. Среди этихъ людей главными были бояре Салтыковы и торговый человѣкъ Ѳедоръ Андроновъ. Чрезъ посредство ихъ и Гонсѣвскаго Сигизмундъ запугалъ московскихъ бояръ и сталъ распоряжаться въ Москвѣ, какъ въ покоренномъ городѣ. Въ переговорахъ съ великимъ посольствомъ подъ Смоленскомъ паны Сигизмунда также требовали послушанiя королю и ничего не говорили о томъ, что Владиславъ приметъ православiе и прiѣдетъ въ Москву. Подкупомъ и угрозами Сигизмундъ склонилъ многихъ членовъ посольства оставить главныхъ пословъ и ѣхать въ Москву, чтобы готовить москвичей къ присягѣ прямо на имя короля.

Патрiархъ Гермогенъ въ Москвѣ и главные послы подъ Смоленскомъ скоро почувствовали, что дѣло не ладно. Намѣренiя короля становились ясны. Послы тогда твердо стали на томъ, что было въ Москвѣ условлено съ Жолкевскимъ, и ничего не уступали въ переговорахъ, отказываясь повиноваться лично Сигизмунду и исполнять его незаконныя желанiя. За это въ концѣ-концовъ они были арестованы королемъ и отправленъ въ Польшу. Патрiархъ же въ Москвѣ всячески противодѣйствовалъ агентамъ Сигизмунда и училъ народъ не изменять своей вѣрѣ и помнить, что русскiе люди избрали королевича лишь на томъ условiи, что онъ станетъ православнымъ. Вокругъ патрiарха собирались всѣ тѣ, кто понималъ польскую опасность и хотелъ бороться противъ Сигизмунда. Но эти патрiоты пока не решались на открытую борьбу, потому что боялись возобновленiя домашнихъ междоусобiй отъ Вора, который сидѣлъ въ Калугѣ и выжидалъ удобной минуты дѣйствовать въ свою пользу. Вдругъ въ Москвѣ получена была вѣсть, что Воръ убитъ (11-го декабря 1610 года) на охотѣ своимъ же придворнымъ. У русскихъ людей развязались руки: они думали, что теперь могуть возстать на поляковъ, не опасаясь попасть между двухъ огней. Возстанiе скоро и началось.