§ 16. Князь Ярославъ Мудрый. Послѣ смерти Владимира Святого (1015) на Руси возникли княжескiе междоусобiя. Старшiй сынъ Владимира Святополкъ, занявъ Кiевскiй «стилъ», стремился истребить своихъ братьевъ. Двое изъ нихъ, князья Борисъ и Глѣбъ, были застигнуты убiйцами врасплохъ и не думали противиться старшему брату. Ихъ мученическая смерть и ихъ нравственная правота возбудили противъ Святополка общее негодованiе и вызвали благоговѣйное почтенiе къ памяти погибшихъ. Церковь причла ихъ къ лику святыхъ и въ древней Руси князья-страдальцы стали примѣромъ братолюбiя и кротости. (Святополкъ же за братоубiйство былъ уподобенъ каину и получилъ прозванiе Окаяннаго). Уцѣлѣвшiй братъ Святополка Ярославъ, бывшiй в Новгородѣ, пошелъ на Святополка войною, одолѣлъ Святополка и утвердился въ Кiевѣ, а Святополкъ погибъ гдѣ-то въ изгнанiи. У Ярослава оставался однако въ живыхъ послѣднiй братъ — Мстиславъ, княжившiй въ Тмутаракани. Между нимъ и Ярославомъ вспыхнула война, послѣдствiемъ который былъ раздѣлъ государства: Кiевъ и земли къ западу отъ Днѣпра получилъ Ярославъ; Черниговъ и земли къ востоку отъ Днѣпра получилъ Мстиславъ. И только послѣ смерти Мстислава Ярославу удалось возстановить единовластiе въ Русской землѣ (1034).
Ярославъ прiобрѣлъ на Руси большую славу и любовь; за его умъ и начитанность ему дали прозвище Мудраго. Ярославъ очень любить читать книги и собирать ихъ. Для него переводили книги съ греческаго языка и покупали книги славянскiя. Собранiе книгъ, устроенное Ярославомъ при главномъ Кiевскомъ храмѣ св. Софiи Премудрости Божiей, служило на пользу общую и было доступно всѣмъ любившимъ книжную мудрость. Ярославъ, по словамъ лѣтописца, «насѣялъ книжными словесами сердца вѣрныхъ людей»: онъ устраивалъ школы, строилъ церкви и приказалъ духовенству учить людей, наставляя ихъ въ новой христiанской вѣрѣ. Такъ Ярославъ являлся просвѣтителемъ Руси.
Онъ былъ и ея крѣпкимъ защитникомъ, дѣятельно охраняя границы государства отъ внѣшнихъ враговъ. Ему удалось между прочимъ на-голову разбилъ печенѣговъ и навсегда отогналъ ихъ отъ Кiева 1).
1) Главныя массы печенѣговъ вскорѣ послѣ этого ушли на Балканскiй полуостровъ; тѣ же изъ нихъ, которые остались въ Русскихъ степяхъ, на границе Кiевскаго государства, признали власть русскихъ князей и были замирены. Вмѣстѣ съ другими мелкими кочевыми племенами торковъ они составили полуосѣдлое инородческое населенiе по рѣкѣ Роси (правый притокъ Днѣпра) и съ той поры получили у русскихъ людей названiе "черные клобуки" (каракалпаки) по своимъ чернымъ мѣховымъ шапкамъ. Значенiе этой побѣды Ярослава надъ печенѣгами не было помрачено даже неудачею предпринятого при немъ набѣга на Византiю (1043).
Кiевское государство при Ярославѣ несомнѣнно окрѣпло и процвѣтало. Ярославъ обладалъ большими богатствами, позволявшими ему предпринимать обширныя и великолѣпныя постройки (§ 15). Въ Кiевѣ онъ выстроилъ замѣчательный храмъ св. Софiи и нѣсколько другиъ каменныхъ храмовъ и монастырей. Въ Новгородѣ при немъ начали строить также храмъ св. Софiи. Для своихъ построекъ Ярославъ выписывалъ изъ Грецiи мастеровъ и строительные матерiалы и не щадилъ на это средствъ: Cофjйская церковъ въ Кiеве была однимъ изъ самыхъ богатыхъ и прекрасныхъ сооруженiй во всей Европы. Торговля Руси при Ярославѣ связывала Кiевъ почти со всѣми странами Европейскаго юга и запада. Ярославъ посылалъ своихъ пословъ и купцовъ во всѣ страны средней Европы. Съ дружественными правителями даже отдаленныхъ государствъ Кiевскiй князь вступалъ въ родственныя связи 2).
2) Самъ Ярославъ былъ женатъ на шведской королевнѣ Ингигердѣ (Иринѣ); три его сына женились на дочеряхъ германскихъ владѣтелей; дочери его вышли замужъ за королей французскаго, венгерскаго и норвежскаго, наконецъ, четвертый его сынъ Всеволодъ былъ женатъ на родственнице византiйскаго императора Константина Мономаха.
Такимъ образомъ Русь при Ярославѣ вошла въ составъ европейскихъ государствъ и городъ Кiевъ получилъ значенiе одного изъ крупныхъ европейскихъ центровъ, которому принадлежало торговое посредство между европейскими рынками и востокомъ.
§ 17. Порядокъ княжескаго владѣнiя послѣ Ярослава Мудраго. Единовластiе, восстановленное Ярославомъ Мудрымъ послѣ многой смуты, окончательно исчезло на Руси съ его кончиною (1054). При сыновьяхъ и внукахъ Ярослава Кieвское государство постепенно утратило свое единство и превратилось въ рядъ отдѣльныхъ волостей, объединенныхъ только тѣмъ, что у нихъ была одна церковь и одинъ княжескiй родъ. Такъ какъ князья русскiе, потомки Ярослава, находились въ постоянной враждѣ и междоусобiи, то и волости, управляемыя ими, не хранили мира между собою и питали взаимное отчужденiе. Послѣдствiемъ былъ общiй упадокъ Кiевской Руси. Только-что побѣдившая печенѣговъ, Русь не могла собрать достаточно силъ для борьбы съ новымъ кочевымъ народомъ — половцами, которые появились въ южныхъ степяхъ съ середины ХI вѣка. Пользуясь неурядицами на Руси, половцы «несли розно» Русскую землю: грабили ее и мѣшали русской торговлѣ, захвативъ всѣ пути изъ Руси на востокъ и югъ. Общее paзopeнie и объѣдненiе было слѣдствiемъ княжескихъ усобицъ и половецкаго разбоя, и Кiевская Русь понемногу захирѣла и запустѣла. Уже кь ХШ столѣтiю, всего лѣтъ 150 спустя по смерти Ярослава, Кiевское государство распалось на нѣсколько частей, а самый Кiевъ сталъ запустѣвшимъ и обѣднѣвшимъ городомъ.
Одной изъ причины такого бѣдствiя былъ порядокъ княжескаго владѣнiя, установившiйся на Руси после Ярослава. Ярославъ, по преданiю, самъ посадилъ своихъ сыновей по городамъ такъ, что старшему изъ нихъ (Изяславу) достались Кiевъ и Новгородъ, слѣдующему (Святославу) Черниговъ, слѣдующему (Всеволоду) Переяславль и т. д. Старшiй братъ почитался старшимъ или «великимъ» княземъ, но онъ не одинъ владѣлъ государствомъ. Князья стояли на той мысли, что Русская земля принадлежить всему княжескому роду. Старшiй князь, какъ родовладыка, сидѣлъ въ старшемъ городѣ Кiевѣ, а прочiе князья по старшинству размѣщались въ городахъ, болѣе или менѣе значительныхъ или богатыхъ. Всѣ князья самостоятельно управляли своими городами и каждый изъ нихъ надѣялся со временемъ самъ стать великимъ княземъ, когда умрутъ его старшiе братья и онъ станетъ старшимъ въ родѣ надъ своими братьями, сыновьями и племянниками. По родовому наслѣдованiю, великому князю наслѣдовалъ не его сынъ, а его братъ, старшiй послѣ него; а если не было въ живыхъ его братьевъ, то наслѣдовалъ его старшiй племянникъ, то-есть сынъ его старшего брата. Поэтому, когда въ Кiевѣ умиралъ великiй князь, его мѣсто, по правилу, долженъ былъ заступить его братъ, сидевшiй въ Черниговѣ, а на его мѣсто въ Черниговъ переходилъ третiй братъ изъ Переяславля и т. д. Со смертью великаго князя, всѣ князья подвигались на одно мѣсто ближе кь Кiеву, «восходили лѣствицею» къ великому княженiю, пока, наконецъ, его не достигали. Если же какой-либо князь умиралъ, не достигнувъ великаго княженiя въ Кiевѣ, то его дѣти теряли права свои на наслѣдство въ княжескомъ родѣ и считались «изгоями», которымъ уже «не было части въ Русской землѣ». Сыновья же умершаго великаго князя, не оставаясь послѣ отца въ Кiевѣ, получали отъ новаго великаго князя особыя волости на ряду съ прочими родичами.
Tакъ сложны были правила княжескаго владѣнiя; ихъ трудно было соблюдать. Уже первые наслѣдники Ярослава Мудраго, его сыновья Изяславъ, Святославъ и Всеволодъ, ссорились между собою. А его внуки дошли до кровавыхъ междоусобiй. Дѣти Святослава Ярославича подверглись гоненiямъ отъ других князей; ихъ считали изгоями и не давали имъ Чернигова, который они надѣялись получить послѣ своего отца. Тогда Святославичи оружiемъ стали добывать Черниговъ. Особенно дѣятеленъ былъ старшiй изъ Святославичей, князь Олегъ. Онъ добился своего послѣ долгихъ междоусобiй: въ 1097 году, на общемъ княжескомъ сѣздѣ въ г. Любечѣ, князья рѣшили отдать Черпиговъ Олегу съ его братьями. (Съ тѣхь поръ потомки Олега — князья Ольговичи — укрѣпились въ Черпиговѣ и въ Сѣверской землѣ и никому уже не уступали своей «отчины»).
Но склонность Олега къ усобицамъ и кровопролитiю отвратила отъ него населенiе, страдавшее отъ княжескихъ ссоръ, и потому, когда Олегу Святославичу пришла по старшинству очередь стать великимъ княземъ въ Кiевѣ, кiевляне не захотѣли его принять къ себѣ, а настояли на томь, чтобы въ Кiевъ перешелъ изъ Переяславля на великое княженiе младшiй двоюродный братъ Олега, знаменитый Владимиръ Всеволодовичь, прозванный Мономахомъ (1113). Мономахъ сначала отказывался идти въ Кiевъ мимо старшихъ князей; но упорство кiвлянъ заставило его согласиться. Такимъ образомъ народное избранiе въ данномъ случаѣ явно нарушило правильность родового преемства великокняжескаго стола, какъ въ другихъ случаяхъ нарушали его сами князья въ своихъ ссорахъ и распряхъ.
§ 18. Владимиръ Мономахъ и судьбы Кiевскаго великокняжескаго стола до 1169 года. Избранiе Владимира Мономаха на Кiевскiй столъ было признано всѣмъ русскимъ народомъ, который очень любилъ его, и всеми князьями, которые боялись и уважали Мономаха. Мономахъ вступилъ на великое княженiе, уже имѣя 60 лѣтъ отъ роду, будучи богатымъ и сильнымъ княземъ. Власть свою онъ умѣлъ держать крепко: тѣ изъ князей, кто рѣшался идти противъ его воли, жестоко платились за наклонность къ междоусобiю. Великiй князь умѣлъ смирить непокорныхъ и поддержать порядокъ въ странѣ. Точно также умѣль онъ быть грознымъ и для половцевъ, которые при немъ не смѣли тревожить Русь. Понятно поэтому то чувство преданности и любви, какое питали къ Мономаху русскiе люди. Онъ былъ самымъ чтимымъ княземъ какъ при жизни, такъ и послѣ смерти. Лѣтописецъ называетъ его «чюднымъ княземъ», «милостивымъ паче мѣры» и «жалостливымъ». Личныя свойства Мономаха узнаемъ мы изъ его собственныхъ произведенiи, которыя лѣтописецъ приводитъ въ своей лѣтописи. Это — «поученiе» дѣтямъ и «посланiе» къ князю Олегу Святославичу. Мужественный и дѣятельный, скромный и честный, благочестивый и милостивый, Мономахъ учитъ своихъ дѣтей не лѣниться и самимъ трудиться, не полагаясь на слугъ; быть гостепрiимнымъ и щедрымъ; вѣровать въ Бога и проявлять свою вѣру добрыми дѣлами: покаянiемъ, слезами и милостынею; держать клятву, любить миръ, не гордиться и защищать слабыхъ. Въ письмѣ къ Олегу Святославичу Мономахъ кротко жалуется на то, что Олегъ, не ища мирнаго соглашенiя, началъ съ нимъ войну. Въ этой войнѣ; погибъ одинъ изъ сыновей Мономаха, и Мономахъ проситъ Олега освободить изъ плѣна жену убитаго сына.
Утвержденiе въ Кiевѣ Владимира Мономаха мимо его старшихъ родичей обострило вражду между разными вѣтвями княжескаго рода. Послѣ смерти Мономаха Кiевъ достался не братьямъ его, а его сыновьямъ, и обратился такимъ образомъ въ семейную собственность Мономаховичей. Послѣ старшего сына Мономаха, очень способнаго князя Мстислава (1125—1132), вь Кiевѣ одинъ за другимъ княжили его родные братья. Пока они жили дружно, ихъ власть въ Кiевѣ была крепка; когда же у нихъ начался разладъ, то противъ нихъ поднялись сидѣвшие въ Черниговѣ князья Ольговичи и не разъ завладѣвали Кiевомъ. Но Мономаховичи, въ свою очередь, не желали отказаться отъ обладанiя Кiевомъ и тѣмъ самымъ признать надъ собою старшинство Ольговичей. Разгорѣлась долгая и упорная борьба за Кiевъ. Побѣда въ ней осталась въ концѣ концовъ за потомствомъ Владимира Мономаха 1).
1) Со стороны Мономаховичей самыми видными борцами были старшiй внукъ Мономаха, Изяславъ Мстиславичъ, и его сынъ, празнукъ Мономаха, Мстиславъ Изяславичъ. Вь особенности Изяславь Мстиславичь выдѣлялся изъ среды князей своими талантами и отвагою: какъ одинъ изъ самыхъ любимыхъ князей южной Руси, онъ былъ восторженно прославленъ лѣтописью. Но побѣждая Ольговичей, эти старшiе Мономаховичи должны были бороться и съ своею ближайшею роднею — Мономаховичами младшей линiи. Къ ней принадлежали меньшiй сынъ Мономаха, Юрiй Долгорукiй, и сынъ Юрiя, Андрей Боголюбскiй. Обыкновенно бывало такъ, что когда кто-то изъ старшихъ Мономаховичей отбивалъ Кiевъ отъ Ольговичей, то на него ополчались родные его дяди, Мономаховичи же, и во имя своего семейнаго старшинства старались сами утвердиться в Кiевѣ. Такъ дядя Юрiй Долгорукiй воевалъ съ племянникомъ Изяславомъ Мстиславичемъ, а дядя Андрей Боголюбскiй воевалъ съ племянникомъ Мстиславомъ Изяславичемъ.
Кiевъ достался внуку Мономаха, Андрею Боголюбскому (сыну князя Юрiя Владимировича Долгорукаго). Но къ этому времени обстоятельства на Руси такъ перемѣнились и Кiевъ такъ явно склонился къ упадку, что Андрей не пожелалъ самъ сидѣть въ Кiевѣ и остался въ любимомъ своемъ Ростово-Суздальскомъ краю. Кiевъ же, ограбленный и сожженный его войсками, былъ переданъ одному изъ подручныхъ Андрею младшихъ князей (1169).
Во время борьбы за Кiевъ, въ XII вѣкѣ, обнаружилось ясно, что княжескiй единый родъ распался и что вмѣсто него стало существовать нѣсколько взаимно враждебныхъ его вѣтвей, обратившихся какъ бы въ особые роды. Эти вѣтви владѣли каждая своею «отчиною»: Ольговичи владѣли Черниговомъ, Сѣверскою землею и Рязанскiмъ краемъ; Мономаховичи старшiе — Смоленскомъ, Переяславлемъ и землями на Волыни; Мономаховичи младшiе — Ростово-Суздальскiмъ краемъ. Въ Полоцкѣ со временъ Владимира св. сидѣла особая княжеская вѣтвь (родоначальникомъ которой былъ сынъ Владимира и его языческой жены Рогнѣды, князь Изяславъ). Всѣ эти вѣтви желали владѣть Кiевомъ, какъ столицею когда-то единаго государства, и изъ своихъ гнздъ силою «добывали» Кiевъ другъ у друга. Понятно, что при постоянной общей враждѣ кiевскiй князь уже не могъ быть на самомъ дѣлѣ единовластнымъ государемъ и не мог разсчитывать на общее ему повиновенiе. Его не слушали ни князья, ни отдѣльные города. Каждая семья князей имѣла своего особаго старшаго «великаго князя». Каждый большой городъ, не желалъ быть жертвою княжескихъ смутъ, хотѣлъ самъ устраивать свои дѣла и норовилъ вступить съ своимъ княземъ въ договоръ съ цѣлью охранить себя отъ княжескаго произвола. Государство, словомъ разлагалось и потому слабѣло и бѣднѣло. Вмѣсто единой Руси образовалось много «волостей», разрозненныхъ и взаимно враждебныхъ.
§ 19. Борьба со степью и упадокъ Кiевскаго государства. Политическая неурядица была первымъ бѣдствiемъ Кiевской Руси. Вторымъ бѣдствiемъ ея было сосѣдство кочевниковъ. Безпокоившiе Русь печенѣги были разбиты и прогнаны oтъ Кiева Ярославомъ Мудрымъ (§ 16). Вскорѣ послѣ этого они совсѣмъ ушли изъ русскихъ степей на Балканскiй полуостровъ. На ихъ мѣсто изъ Азiи появилось новое кочевое племя половцевъ, более сильное, чѣмъ печенѣги (1061). Половцы непрерывно беспокоили русскiя области своими набѣгами и разбоями. Они нападали врасплохъ на села и города, жгли ихъ и разоряли, жителей убивали или уводили въ плѣнъ. Плѣнныхъ они обращали въ своихъ рабовъ или же продавали въ рабство въ Крымъ, откуда рабы развозились въ разныя страны Европы и Азiи. Набѣги половцевъ на Русь были такъ часты, что ихъ нельзя и перечесть; наиболѣе крупныхъ насчитываютъ около 50 въ полтораста лѣтъ (1061—1210). Разумѣется, отъ половецкаго «зла» страдали больше всего южныя Русскiя волости, которыя прилегали къ степямъ: Кiевская, Переяславская, Черниговская (Сѣверская) и др. Чѣмъ больше бывало здѣсь междоусобiй, тѣмъ свободнѣе и удобнѣe могли половцы проникать на Русь. Иногда сами князья вмѣшивали «поганыхъ» въ свои распри и показывали имъ путь въ Русскую землю, обращаясь къ нимъ за военною помощью и натравливая ихъ на своихъ враговъ — русскихъ же князей.
Но такъ бывало, конечно, не всегда. Обыкновенно князья заботились объ оборонѣ русскаго населенiя и, какъ могли, боролись съ половцами. Во 1-хъ, они такъ же, какъ и ранѣе противъ печенѣговъ, строили противъ половцевъ укрѣпленiя на границѣ. Эти укрѣпленiя представляли собою сплошной валъ со рвомъ; онъ тянулся на десятки верстъ по степи и закрывалъ собою входъ въ русскiя земли. Черезъ него можно было проникнуть лишь въ нарочно устроенныя ворота, прикрытыя укрѣпленными городами, въ которыхъ всегда находилась стража. Если половцамъ удавалось такъ или иначе перебраться за валъ, населенiе спасалось въ этихъ городахъ и отсиживалось въ осадѣ, пока половцы не уходили. He дoвольствуясь постройкою укрѣпленiй, князья держали на своихъ границахъ вооруженные отряды для наблюденiя за степью. Иногда эти отряды составлялись изъ замиренныхъ печепѣговъ и торковъ («черныхъ клобуковъ»), которыхъ нарочно селили на границахъ государства — въ степи, чтобы они сохраняли подвижность и удаль кочевниковъ и тѣмъ успешнѣе боролись со своими ископными врагами, такими же кочевниками, половцами. Иногда же сами князья оберегали границу съ собственными дружинами. Во 2-хъ, принимая на своихъ границахъ оборонительныя мѣры, русскiе князья пытались, сверхъ того, и сами переходить въ наступленiе: они нападали на половцевъ въ мѣстахъ ихъ кочовiй для того, чтобы внушить имъ страхъ, отогнать ихъ подалѣе оть Руси и освободить отъ нихъ торговыя дороги, ведшiя черезъ степи къ южнымъ морямъ. Изъ всѣхъ князей въ особенности Мономахъ отличался способностью переносить войну въ половецкiя кочевья, не ожидая половецкихъ набѣговъ на Русь. Онъ старался мирить усобицы и соединять силы враждующихъ князей противъ общаго всѣмъ врага. Для этого онъ устраивалъ княжеcкie съѣзды и на нихъ увѣщевалъ князей идти въ степь на «поганыхъ». Къ сожалѣнiю, послѣ Мономаха постоянныя усобицы князей не только давали половцамъ возможность оправляться отъ наносимыхъ имъ ударовъ, но и вели къ непрерывному ихъ усиленiю. Половцы все болѣе и болѣе насѣдали на русскiя окраины, а паступательныя дѣйствiя противъ нихъ русскихъ князей становились менѣе часты и удачны. Такъ, предпринятый въ 1185 году въ половецкiя степи походъ сѣверскихъ князей Игоря и Всеволода Святославичей (внуковъ Олега Святославича Черниговскаго) окончился ихъ пораженiемъ и плѣномъ. Подробности этого несчастнаго похода изложены въ лѣтописи п воспѣты въ знаменитой пѣсни, носящей названiе «Слова о полку Игоревѣ — Игоря, сына Святославля, внука Ольгова». Пораженiе русскихъ дружинъ въ далекой степи, плѣъ нѣсколькихъ князей и удашый побѣгъ Игоря изъ плѣна сильно дѣйствовали на умы русскихъ людей. Причину неудачи Русь видѣла въ отсутствiи мира и согласiя среди своихъ князей. Составитель «Слова о полку Игоревѣ» горько жалуется на эту бѣду и призываетъ князей къ единству и миру. Но увѣщанiя не помогали, князья продолжали ссориться, а половцы продолжали надвигаться на Русь. Наиболѣе близкое къ степямъ Переяславское княжество было почти занято половцами, которые въ немъ уже «жили», а не только его грабили наѣздомъ. Степныя дороги оказывались совсѣмъ во власти кочевниковъ. Русь потеряла свои владѣния на Азовскомъ морѣ (Тмутаракань), такъ какъ пути къ нимъ были заняты половцами. Русскiе купцы не могли добираться черезъ степь до Чернаго моря, и потому торговля Руси съ Грецiей постепенно падала и, наконецъ, совсѣмъ замерла. А вмѣстѣ съ этимъ упало и прежнее значенiе Кiева. Отрѣзанный кочевниками от южныхъ морей, Чернаго и Каспiйскаго, Кiевъ уже не могъ посредничать въ торговлѣ Европы съ востокомъ 1).
1) Эта торговля нашла себѣ въ ту эпоху иные пути, открытые благодаря Крестовымъ походамъ, и пользовалась Средиземнымъ бассейномъ.
Онъ бѣднѣлъ и глохъ. Населенiе южно-русскихъ княжествъ, не находя отъ постоянныхъ усобицъ и разбоевъ ни безопасности, ни заработка, понемногу оставляло свои мѣста и переселялось подальше отъ степи, или на сѣверъ, или на западъ. Такъ совершалось постепенное паденiе Кiевскаго государства, утратившаго свое политическое единство и торговое оживленiе.
§ 20. Устройство отдѣльныхъ волостей или вняжествъ Кiевскаго государства. Какь мы видѣли, Кiевское государство въ IX вѣкѣ составилось изъ отдѣльныхъ «волостей» или «княжествъ», въ которыхъ когда-то сидѣли варяжскiе или же славянскiе князья, покоренные или истребленные кiевскими великими князьями. Пока кiевскiе князья были единовластны, волости повиновались имъ и управлялись княжескими намѣстниками («посадниками») изъ Кiева. Когда же княжескiй родъ раздѣлился на вѣтви, тогда въ каждомъ значительномъ городѣ оказались свои князья. Не всѣ они хотели повиноваться кiевскому князю; очень часто они старались стать отъ него независимыми. Понемногу связь волостей съ Кiевомъ слабѣла и въ ХII вѣкѣ Кiевское государство снова превратилось въ рядъ волостей или земель, другь отъ друга обособленныхъ. (Важнѣйшими изъ нихъ были земли: Кiевcкая, Чернигово-Сѣверская, Волынская и Галицкая — въ южной половинѣ Руси; Полоцкая, Смоленская, Новгородская, Ростово-Суздальская и Муромо-Рязанская — въ сѣверной половинѣ Руси).
Въ центрѣ каждой изъ такихъ волостей или земель былъ городъ старшiй или «великiй», кoтopoмy повиновалась вся волость и младшiе въ ней города — «пригороды» старшаго города. По словамь лѣтописца, «Новгородци изначала и Смолняне и Кiяне и Половчане и вся власти (то-есть волости), якоже на думу, на вѣча сходятся; на что-же старѣйшiи сдумаютъ, на томъ же пригороди станутъ». Обычай вѣчевыхъ совѣщанiй существовалъ издревле въ родовыхъ союзахъ и общинахъ. Когда, волости жили обособленно н еще не соединились въ одно государство,— онѣ управлялись вѣчами: вѣче призывало и рядило князя; вѣче выбирало «старѣйшинъ» или «старцевъ» для управленiя мiрскими дѣлами; вѣче судило своихъ согражданъ, начинало войны и заключало миръ съ сосѣдями. Когда Кiевская династiя подчинила себѣ волости, дѣятельность вѣъевыхь собранiй, естественно, сузилась: они стали вѣдать только свои мѣстныя общинныя дѣла. Когда же въ ХII вѣкѣ Кiевская династiя ослабѣла вь междоусобiяхъ, вѣча въ волостяхъ возвратились къ прежней самостоятельности. Они вступали съ князьями въ договоры (ряды), призывали князей, угодныхъ имъ, и не пускали въ городъ князей нелюбимыхъ; старались влiять на ходъ княжескихъ усобицъ, требуя прекращенiя ихъ или возбуждая войну противъ враждебныхъ городу князей. Для управленiя дѣлами своего города вѣче выбирало своихъ людей, «старѣйшинъ». Въ ихъ средѣ однимъ изъ самыхъ замѣтныхъ бывалъ тысяцкiй. Тысяцкiй yачальствовалъ надъ городскимъ ополченiемъ, носившимъ названiе «тысячи»; ему были подчинены «сотскiе» и «десятскiе», начальники меньшихъ отрядовъ. Когда князья были сильны и пользовались большою властью въ волостяхъ, то тысяцкихъ назначали они; съ паденiемъ ихъ власти, право выбирать тысяцкаго переходило къ вѣчу. Вѣче старшихъ городовъ присвоивало себѣ власть посылать отъ себя посадниковъ въ пригороды; а иногда, какъ, напримѣръ, въ Новгородѣ, оно и для самого старшего города изоирало своего посадника, независимо отъ князя и княжескихъ чиновниковъ. Такъ укрѣплялось въ городахъ вѣчевое управленiе, съ которымъ князьямъ приходилось бороться.
Вѣчевые порядки намъ мало извѣстны, потому что отъ вѣчевыхъ собранiй не сохранилось никакихъ письменныхъ документовъ. Обыкновенно на вѣче по звону колокола сходились всѣ свободные взрослые люди города; если въ городѣ бывали прiѣзжie изъ пригородовъ люди, то и они шли на вѣче. Дѣло докладывалoсь вѣчу или княземъ, если вѣче собиралъ князь, или «старѣйшинами града», выборными властями города, составлявшими особый совѣтъ. Вѣче крикомъ высказывало свое мненiе. Для рѣшенiя дѣла требовалось, чтобы всѣ стали согласно на одной мысли; отдѣльныхъ голосовъ не считали, а на глазъ убѣждались, что нѣтъ замѣтныхъ возраженiй противъ господствующаго мнѣнiя. Если же возраженiя были громки и упорны и меньшинство не желало подчиниться большинству, то дѣло доходило до открытой ссоры и междоусобiй; меньшинство подавлялось даже силою. Опредѣленнfго времени для созыва вѣчевыхъ собранiй не было: вѣче «звонили», когда являлась въ немъ нужда. Мѣстомъ собранiи бывала обыкновенно открытая городская площадь.
Одновременно съ вѣчевою властью въ городахъ дѣйствовала и власть княжеская. Князь, какъ и въ древнее языческое время, былъ по преимущества военнымъ охранителемъ волости, за что и получалъ съ волости «дань». Съ своею дружиною онъ становился во главѣ земскаго ополченiя, «тысячи», и велъ ее на врага. Въ мирное время князь принималъ участiе въ управленiи волости: судилъ судъ по важнѣйшимъ дѣламъ, предоставляя менѣе важныя дѣла своимъ «тiунамъ» (слугамъ); руководилъ дѣятельностью вѣча, созывая его и докладывая ему дѣла; сносился съ сосѣдними волостями и иноплеменными владѣтелями по политическимъ и торговымъ дѣламъ. Все, что князь дѣлалъ, онъ делалъ съ своею дружиною. Она состояла изъ старшей дружины и младшей дружище. Первую составляли бояре и мужи — свободные и даже знатные княжескiе слуги; вторую составляли гриди и отроки несвободные и полусвободные воины и работники. Изъ старшей дружины князь составлялъ свою «думу» — совѣтъ по всѣмъ государственнымъ дѣламъ; въ эту думу приглашались иногда и городские «старѣйшины» или «старцы». Изъ своей дружины князь выбиралъ cвоихъ намѣстниковъ въ города и вообще судей и чиновниковъ. Безь бояръ князь не предпринималъ нпкакихъ важныхъ дѣлъ, потому что бояре, служа по добровольному уговору, могли отказаться помогать князю въ такомъ дѣлѣ, которое онъ замыслилъ безъ нихъ. Они могли уйти отъ одного князя къ другому, «отъѣхать» отъ своего господина, и это не считалось тогда измѣною. Каждый бояринъ имѣлъ собственную дружину, иногда очень многолюдную, и владѣлъ землями, а потому и пользовался большимъ значенiемъ и почетомъ въ тогдашнемъ обществѣ. Младшая дружина князя, вполнѣ отъ него зависимая, составляла его дворню и его войско. Чѣмъ многочисленнѣе была княжеская дружина, тѣмъ сильнѣе былъ самъ князь. Вотъ почему князья очень заботились о дружинѣ, привлекали къ себя бояръ и слугъь и старались ихъ хорошо обеспечить, чтобы крѣпче къ себѣ привязать. Получая дань съ своей волости и пошлины съ своего суда, князья обращали эти средства, главнымъ образомъ, на содержанiе дружины. Имѣя у себя богатыя и благоустроенныя села, князья и съ нихъ доходы делили съ дружиною.
§ 21. Составъ населенiя въ Кiевской Руси. Люди, служившiе князю и составлявшiе его дружину, были особымъ классомъ кiевскаго населенiя. Такъ повелось еще съ варяжской эпохи, когда князья съ ихъ варяжскими дружинами были иноплеменными пришельцами среди русскихъ славянъ. Служба князю считалась почетною и давала дружинникамъ высокое общественное положенiе. Только на княжеской службѣ можно было сделаться бояриномъ, то-есть вступить въ ряды тогдашней аристократiи. Остальная масса кiевскаго общества, какъ и въ языческую пору, состояла изъ двухъ главныхъ слоевъ; людей свободныхь и рабовъ. Съ развитiемъ городской жизни и торговой дѣятельности, въ составъ свободныхъ людей или мужей стали различать горожанъ оть сельскаго населенiя. Горожане назывались «градскими людьми» и делились на «лучшихъ» или «вятшихъ» (то-есть зажиточныхъ) и «молодшихъ» или «черныхъ» (то-есть бѣдныхъ). По занятiямъ своимъ они назывались «купцами» и «ремественниками». Сельское населенiе носило названiе смердовъ. Смерды были свободные люди, имѣли свою пашню и свое хозяйство 1).
1) Если смердъ шелъ вь батраки кь другому землевладѣльцы и работалъ на его землѣ, пользуясь хозяйскимъ скотомъ и орудiями, то онъ уже не считался самостоятельнымъ человѣкомъ и носилъ названiе „закупа". Закупъ, однако, не былъ рабомъ: онъ могъ снова стать смердомъ, если только могъ разсчитаться со своимъ хозяиномъ и завести собственное хозяйство.
Смерды жили общинами, носившими названiе «ветви» или «погоста» и платили подати (или «дань») князю. Особо отъ мiрского населенiя, подчиненнаго князьямъ и вѣчамъ, стояло церковное общество, подчиненное русскому митрополиту: духовенство, монастыри, изгои и церковные рабочiе, «страдные» люди. Какь и въ языческiя времена, продолжало существовать холопство, то-есть рабство. Попрежнему продавали и покупали рабовъ, обращали въ рабство плѣнныхъ и несостоятельныхъ должниковъ; такъ какъ рабство было безсрочнымъ, то дѣти рабовъ сами становились рабами. Влiянiе христiанства смягчало отношенiе господъ къ ихъ рабамъ, но не могло искоренить самаго обычая. Въ господскихъ «боярскихъ» селахъ все рабочее населенiе состояло обыкновенно изъ «челяди», то-есть холоповъ, которые пахали на своего господина пашню и вели все его хозяйство.
ЭнциклопедиЯ
