Как помещик своим крестьянам суд проиграл — 14.02.2011
 |
Многие жители нашего района слышали, что на территории нынешнего арбузовского кладбища раньше располагалось село Анненское. Но вот о происхождение выселка на Тёткином ручье из с. Анненского Усть-Тосненской волости Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии, а также о причинах его происхождения, его судьбе и о том противостоянии людей, которое стало прелюдией к его появлению, мало кому известно.
На карте Санкт-Петербургской Губернии 1863 года выселок из села Анненского обозначен в Шлиссельбургском уезде по Староладожской дороге на участке между д. Мустолово и с. Вагриселка, примерно в 3 км от Мустолово на правом берегу Тёткиного ручья.
СТРОПТИВЫЕ КРЕСТЬЯНЕ
Все началось с того с конфликта, который происходил в селе Анненское как минимум в течение пяти лет, предшествующих появлению выселка, между хозяином села помещиком Кокошкиным и его крестьянами.
Причин этого конфликта было несколько. Главная из них — это нахождение на близком расстоянии от господского дома помещика Кокошкина домов нескольких крестьян. Их скот постоянно вытаптывал помещичьи огороды, портил парк, сад и господскую усадьбу. Более того, некоторые избы были построены на незаконных основаниях. Имеется и другая причина желания переселить людей — это демонстрация помещиком своей власти, поскольку некоторые крестьяне в течение нескольких лет уклонялись от барщины в законные дни, а если и выходили на работы, то не раньше десяти часов, без дозволения отлучались из вотчины и т. д.
Подготовка к строительству выселка началось в мае 1860 года с привоза помещиком 12 плотников и нескольких каменщиков из своего другого имения во Владимирской губернии. Кокошкиным было выбрано место во внутренней части своей дачи на правом берегу Теткиного ручья, примерно в полутора километрах от места его впадения в р. Мойку. Планировалось перенести 9 дворов со всеми хозяйственными постройками, чтобы освободить территорию в 30—60 сажень от господского дома и опушки сосновой рощи. Всего на покупку материала, найм рабочих было выделено в сумме три тысячи рублей серебром за весь период строительства. Работы велись в течение нескольких месяцев и к середине октября 1860 года было перенесено 8 домов, а девятый выстроен заново, т. к. помещик решил его оставить на старом месте для своих хозяйственных нужд.
Все крестьяне были против их переселения на новое место. Они старались помешать строительству, всячески препятствуя разборке своих домов и хозяйственных построек. Несколько раз строительство вообще останавливалось из-за невозможности роботы плотников в таких условиях. Вскоре конфликт вышел на другой уровень.
Земская полиция и до этого неоднократно наведывалась в Анненское по поводу переселения крестьян, но все заканчивалось лишь устными предупреждениями в их сторону.
В конце октября 1860 года работы по переносу хозяйственных построек полностью остановились. Крестьяне перенесли свое имущество в еще не сломанные строения, где до сих пор оставался их скот, а сами переехали в две оставшиеся бани и сказали, что наотрез отказываются идти жить на новое место. Тогда троих зачинщиков беспорядков, а именно — Дмитрия Филатова, Ивана и Ефрема Никандровых арестовали и отправили в Шлиссельбург, но за ними последовали еще одиннадцать человек и потребовали, что бы их всех вместе взяли под стражу. Кокошкин предложил принять против этих крестьян следующие меры: трех главных зачинщиков наказать розгами и шестью месяцами присутствия в исправительных заведениях, а остальных одиннадцать человек наказать розгами и отправить на выселок.
ДЕЛО В … ЯБЛОКАХ
В начале ноября место выселка обследовал совместно с полицией чиновник особых поручений Немчинов и признал место для выселка пригодным для жизни лучше прежнего, якобы оно более выгодно для земледелия. Крестьяне все равно отказывались переезжать на новое место. Тогда с целью предотвращения беспорядков в новый поселок был назначен военный постой из пятидесяти человек.
13 ноября 1860 года в село Анненское был отправлен подполковник Квитницкий с задачей совместно с чиновником Немчиновым принять меры по предотвращению беспорядков. После общения с местным населением выяснилось, что большинство крестьян, подлежащих переселению, были зажиточными. Они отбывали самые легкие повинности для помещика. Занимаясь речными промыслами, четыре самых зажиточных крестьянина имели собственные суда.
У некоторых крестьян были яблоневые сады, продукция с которых отправлялась в столицу на пароходе с пристани, что находилась напротив самого села и прибыль от этой торговли достигала двухсот и даже трехсот рублей в урожайный год на семейство.
Одни разводили клубнику, за которую в лето выручали до десяти рублей серебром, а другие содержали постоялые дворы как Дмитрий Филатов, устроивший на свои деньги крытый двор, в который вмещалось от сорока до пятидесяти лошадей. Также крестьяне занимались пилкой и выгрузкой дров на устьях рек Мги и Мойки, торговали овсом и сеном. Близость церкви тоже имела немаловажное значение.
К тому же при переезде многие крестьяне потеряли часть своего имущества. Из двора Дмитрия Филатова часть материала пошла на постройку других изб, некоторым из прежних двухэтажных домов были построены одноэтажные, а двое людей потеряли своих лошадей, которые пали при перевозке досок.
В письме о происходящем в Анненском вышестоящему начальству Квитницкий указывает одну из причин сложившейся ситуации — это отсутствие всякого сельского управления. Вотчинный начальник этого имения, служивший прежде камердинером у Кокошкина, дворовый его человек, отличался отсутствием каких-либо способностей к руководству. К тому же он постоянно злоупотреблял алкоголем. В том числе и он допустил строительство крестьянами домов в непосредственной близости от имения помещика без необходимых нарядов, из-за которых и начался конфликт.
Новый выселок не мог обеспечить их теми возможностями, какими люди обладали на старом месте. Крестьяне теряли до двух третьих своих промышленных выгод, из покосов оставалась только третья часть от их бывших площадей, а две третьих отходили помещику. Место выселка хоть и было на возвышенном берегу ручья, но мало походило даже на подобие тех условий, в которых люди жили на прежнем месте. Всего в тридцати саженях от Теткиного ручья уже находилось моховое болото. Оно было не пригодно ни на покос, ни на пашню и тянулось почти до самой дачи Императорского стеклянного завода, стоящего на берегу Невы.
Место возвышенного кряжа и треугольника между двух колен Ржавого ручья, примыкающего к выселку, имело песчаную почву, было признано малопригодной к земледелию. Остальные четырнадцать десятин окружающей земли были лучшего качества и частично годились под пашню. Помещик, пытаясь успокоить крестьян, объявил, что уступает для покоса оба берега Теткиного ручья до Староладожской дороги, вплоть до возвышенности земель деревни Мустолово,
Но и те площади были малопригодны для этих целей.
Несмотря на то, что дома на выселке были уже отстроены и даже частично обнесены заборами, лес на окружающей территории был срублен только частично, а пни не корчеваны. К одному из краев выселка примыкал молодой горелый лес. Весной, а иногда и осенью, вода сносила мостки через Теткин ручей, и полностью прекращалось сообщение между выселком и Староладожской дорогой, единственной до берега Невы, и ближайшего населенного пункта. На территории нового поселка были вырыты два колодца, но вода в них оказалась непригодна для питья, поскольку ключей в них не было, и колодцы наполнялись только болотной водой, а источников чистой воды кроме Теткиного ручья поблизости не находилось, да и тот иногда летом почти полностью пересыхал.
Крестьяне на новом месте теперь не могли содержать постоялые дворы, поскольку в них никто не стал бы останавливаться, так как при деревни Городок находилась зимняя станция, и проезжающие могли остановиться там. Следить за судами, которые местные использовали, в том числе для рыбных промыслов, было бы сложнее из-за удаленности их стоянки от выселка. Из вышеизложенного видно, что условия жизни на новом месте по всем параметрам для крестьян были хуже, чем на старом, к тому же на выселке они были лишены близости церкви.
Дело шло к зиме, а те четырнадцать арестованных человек из Анненского так и находились в Шлиссельбургской городской тюрьме. Подполковник Квитницкий призвал совместно с чиновником Немчиновым востребовать их под конвоем обратно в село. Из находившейся относительно недалеко мызы Пела 16 ноября прибыло 25 человек образцового Артиллерийского казачьего Дивизиона с одним обер-офицером для предотвращений возможных беспорядков при проведении наказания. Один из зачинщиков получил сорок три удара кнутом в присутствии Губернского секретаря Кокошкина и крестьян всего селения, все остальные встали на колени, прося помилования дали слово о полном повиновении и обещав не допускать впредь беспорядков, переселиться в новую деревню до 6 декабря 1860 года. Это наказание было менее суровым, чем ранее просил помещик. Наблюдение за переездом было поручено местному Земскому Исправнику.
К 28 ноября на новый поселок переехали Михаил Гаврилов, Платон Васильев, Григорий Иванов и их семьи.
Семьи крестьян Алексея Антонова, Ивана Никандрова, Филата Павлова и Степана Кондратьева готовились к переезду. От переселения уклонялись только Федор Павлов с сыном Поликарпом, которые отлучились из Анненского в неизвестном направлении.
Зиму 1860—1861 года вынужденно переселенные провели на новом месте. Большинство вновь отстроенных домов мало подходили для зимовки. У них протекали крыши, и имелось множество других недоделок. В таких условиях крестьян застала реформа 19 февраля 1861 года, которая отчасти и побудила их на продолжение борьбы за возвращение в Анненское.
Весной 1861 года крестьяне обратились с жалобой на их незаконное переселение на Теткин ручей к Мировому Посреднику первого участка Действительному Статскому Советнику Безаку. Он, в свою очередь, лично обследовал место нового поселка и признал претензии крестьян обоснованными. 10 августа 1861 года крестьяне направили прошение Безаку с просьбой решить, можно ли им остаться на старых местах. Его подписали именовавшие себя жителями села Анненское Егор Ефимов, Михаил Тихонов, Федор Павлов, Федор Кондратьев, Иван Васильев, Федор Григорьев, Михаил Антонов, Михаил Гаврилов, Филат Павлов. К этому времени люди уже переселились на старые места в уцелевшие амбары и бани.
Этой же весной, в связи с требованиями людей, начался судебный процесс, который проходил в атмосфере взаимных упреков между Кокошкиным и теперь уже его бывшими крепостными крестьянами. Помещик вновь пытался предложить какие-то маловыгодные площади под пашню взамен на отказ возвращаться на старое место, но крестьяне, как и ранее, отказались от этого. Судебные органы призвали в начале декабря 1861 года Предводителя дворянства и Мирового посредника придти к согласию с Кокошкиным в пользу крестьян ввиду невозможности их переселения на Теткин ручей.
20 декабря 1861 года вышло постановление Губернского Присутствия, в котором признавалась неправильность переселения людей на Теткин ручей. Также в нем было сказано о недопустимости возвращения крестьян на прежнее место у господского дома и отводе земли для них как можно дальше от усадьбы помещика, но чтобы один конец поселка примыкал к Шлиссельбургской дороге. Дома должны были быть перенесены с Теткиного ручья в течение трех лет на новое место на собственные средства крестьян.
В июне 1862 года состоялся отвод земли под новый поселок. В присутствии Безака, особого землемерного комиссара Короненевского, старшины Усть-Тосненской волости Якова Смирнова и добросовестных людей деревни Петрушино — Николая Егорова и Петра Андреева, и деревни Мустолово — Ивана Лукьянова и Мануша Егорова и священника села Анненского Владимира Смирницкого были отбиты площади под новую деревню. Граница этого участка отстояла от крайнего помещичьего строения (постоялого двора) на 150 саженей. Новый поселок примыкал одной стороной к Шлиссельбургской дороге. Всего было отведено место под 10 дворов из расчета 1200 квадратных сажень на каждый, девять для дворов крестьян, десятый запасной. Сам помещик на отвод не явился, хотя был приглашен. В дальнейшем был составлен проект отвода земельного надела в количестве 146,5 десятин.
О том, что происходило в Анненском в период между 1862 и 1875 годами частично проливают свет найденные мною материалы 1875—1879 годов. Время шло, а жизненная ситуация вынужденно переселенных крестьян только ухудшалась и к 1875 году если не все, то большинство из них влачили жалкое существование, живя в оставшихся на старых местах хозяйственных постройках. По ранее принятому судом решению они могли выбрать сами, где им удобнее жить, на новом месте или на старом. Многие из этих построек люди частично завалили землей, для того, чтобы было теплее в зимнее время, а некоторые даже врыли на одну треть в землю. В строениях остро ощущался недостаток воздуха и теснота.
Кокошкин за это время всю землю, которая была ранее в пользовании крестьян, и отведенную под постройки в июне 1862 года, сдал в аренду. Причем арендаторы не вели на этих землях никакого хозяйства, полностью запустили их, и к 1875 году большая их часть покрылась кустарником и высокой травой. 12 лет помещик вел переписку с Губернским Присутствием, всячески препятствуя возможности возвращения людей на отведенные для них площади.
По итогам этого отвода 1862 г. была составлена грамота, отданная в дальнейшем на рассмотрение Мировому съезду, который ее утвердил 17 октября 1864 года. Но в ней, благодаря действиям Кокошкина, появились некоторые пункты, которые не устраивали крестьян, и они отказались ее подписывать.
Тем временем у людей из их бывших промыслов остались только сплав и разгрузка дров. При 52 ревизионных душах мужского населения, 30 работниках, 35 работницах и 40 малолетних они имели всего восемь лошадей и десять коров. Полевого хозяйства вовсе не вели, кроме небольших огородов. Каждый день крестьяне покупали печеный лавочный хлеб, а безысходность ситуации заставляла их оставлять остатки заработка в питейном заведении, открытом рядом с селом в доме владельца. К 1877 году постройки, стоящие 16 лет на Теткином ручье без всякого надзора, пришли в негодность, а те, которые разобрали и сложили в кучи для переезда, полностью сгнили.
17 января 1876 года была принята новая уставная грамота, где крестьянам точно указывались границы их наделов. Им давалась та земля, которой они пользовались до 1861 года. Люди были довольны этим решением, но отказались принять ее из-за того, что они не в состоянии уплачивать за нее оброк, так как участки сильно запущены и им надо будет вложить много сил в их разработку. Кокошкин постоянно требовал выплаты оброка с временно обязанных за 16 лет с момента освобождения, но крестьяне отказывались платить в связи с тем, что не пользовались своими земельными наделами, и им попросту было нечем. Они и не обязаны были это делать, поскольку оброк по уставной грамоте назначался в нормальном размере, а это могло быть только в том случае, если земельные наделы находились также в нормальном виде, чего не было. Крестьяне ими вообще не пользовались, поскольку их наделы были сданы в аренду.
В ноябре 1878 года было принято, а позже и подтверждено окончательное решение этого вопроса.
Крестьяне освобождались от оброчных недоимок за время до введения уставной грамоты, то есть до 17 января 1876 года, за последующее время до перехода на выкуп освобождались от взыскания оброка, и после того, им предоставлялась отсрочка на 5 лет выплаты выкупных платежей. Кокошкину полагалась выкупная ссуда, из которой он по решению Губернского Присутствия выплатил 2600 рублей крестьянам на обустройства хозяйства. Из них 2488 рублей были распределены между крестьянами, а 112 рублей были отданы на содержание престарелого Федора Кондратьева.
К концу 1878 года уже на местах, указанных в уставной грамоте, были заново отстроены две избы, началось постепенное возвращение крестьян к сельскому хозяйству и укладу жизни, которую они вели до вынужденного переселения на Теткин ручей.
Никто из людей так и не остался жить на Теткином ручье, все они переселились обратно в Анненское. Сейчас на месте, где находился выселок, растет лес, а рядом, как и ранее, есть моховое болото, только частично осушенное.
Примечание: В материалах с мая 1860 года и до июля 1861 года фигурирует имя генерал-адъютанта Сергея Александровича Кокошкина. После июля 1861 года все документы с подписью помещика подписаны титулярным советником Сергеем Сергеевичем Кокошкиным. По всей видимости, это отец и сын. Отошел ли Кокошкин С. А. от дел к этому времени или умер, в найденных мной делах не указывается, поэтому в дальнейшем тексте с целью упрощения его для понимания я указывал только фамилию помещика.
Сергей Богомаз
Источник: Газета Ладога